– Да что? – недоумевала Энрика.
– Нильса!
Страж порядка, сунув руки в карманы шинели, обходил по кругу
новый каток, который уже заполонили юноши и девушки.
– Вижу. И…
– Шарф! – простонал Рокко. – Где он откопал такую отвратительную
вульгарщину? Мало того что цвет девчачий, так еще и на таком
здоровяке смотрится… Ужасно!
Почему-то Энрика напряглась в его объятиях, но тут же
расслабилась. Засмеялась.
– А еще на нас с завистью смотрит Ламберто, – сказал Рокко. –
Все, хватит руки распускать, отпрыгни-ка. А то ишь – как
обниматься, так со мной, а как замуж, так за…
– Эй, Рокко! Да ты, никак, возлюбленную у меня отбить
собрался?
Энрика скользнула в сторону от Рокко и нашла взглядом
улыбающегося Гиацинто. Все в том же безукоризненном глухом пальто
он стоял чуть поодаль. На ногах у него коньки – свои, не напрокат
взятые. Вот он властно вытянул руку, и Энрика подъехала к нему,
взяла ладонь.
– С праздничком, Гиацинто, – мрачно сказал Рокко. – Что ж не
рассказал? Я бы вам подарок приготовил.
– Взаимно, Рокко. – Холода в голосе Гиацинто ничуть не меньше.
Кажется, даже пар изо рта не идет. – Нам и без подарков хорошо
будет. Да, любовь моя?
Энрика, покраснев, что-то забормотала. Жалкое зрелище… Рокко
поморщился.
– Можно тебя на два слова, Гиацинто?
Сын жреца приподнял бровь. До какой же степени у него каждое
движение – будто нарисовано! Даже мерзко.
Гиацинто повернулся к Энрике:
– Подожди меня немного, любовь моя. Я скоро.
Он приподнял ее голову за подбородок, поцеловал в щеку, и коньки
будто сами по себе двинулись в сторону Рокко, унося монолитную
фигуру владельца.
Убедившись, что Энрика не услышит разговора, Рокко негромко
сказал:
– Ты что задумал, а?
– Жениться. А почему тебя это смущает? – Как же сильно хотелось
Рокко одним ударом сбить с его лица улыбку! А лучше не одним…
– Потому что ты нашел единственную девушку, которая тебе на
пушечный выстрел не нужна, вот почему.
– Ну, зато я ей нужен, – пожал плечами Гиацинто. – У тебя
все?
– Нет, не все. – Рокко покачал головой. – Если думаешь, это тебе
игрушечки, как в наших с тобой делишках, то жестоко ошибаешься.
Узнаю, что она несчастна, – тебе конец. Понял?
Гиацинто изменился в лице, теперь лоб его прочертила складка –
как у отца в минуты гнева.
– Тебе сколько повторять, чтобы про наши дела в Вирту – ни
слова? – прошипел он, оглядываясь.