Рокко что есть силы сжал в кармане стеклянный шарик:
– Ты меня не пугай, жречонок. Нечем. Позаботься лучше о том,
чтобы стать хорошим мужем. А еще лучше – отступись. И все будет
замечательно, у всех нас.
Складка на лбу Гиацинто разгладилась. Губы изогнулись в
отвратительной ухмылке, от которой Рокко передернуло.
– Что ж, я прислушаюсь к твоим словам и самым тщательным образом
их обдумаю. Спасибо за беседу, Рокко. Желаю счастья в новом
году.
– Счастья, – буркнул Рокко, провожая взглядом кружащуюся такую
нелепую, невообразимую пару. – Мне и в старом неплохо было. Шел бы
ты, со своими пожеланиями…
Часы над площадью пробили десять раз, и родители потащили домой
разыгравшихся детей. Рокко, насвистывая, направился в домик с
надписью «Коньки» – подсчитать прибыль. По всему, колдун должен
быть доволен. Хотя он и без того сейчас явно не грустит.
Минуты тянулись, как мед, а час пролетел незаметно. Вот и
одиннадцать. Энрика с недоумением смотрела на циферблат. Может,
сломались? Но нет – вот доносится с площади бой больших часов. Раз,
два, три… Одиннадцать ударов насчитала.
– Пойдем, пожалуй? – Герландо поднялся из-за стола с небогатым
угощением и повлек за собой Агату.
Праздничный ужин прошел в напряженном молчании. Да и что в нем
было праздничного? Три куриных крылышка? Все, что смогли себе
позволить.
– Удачи тебе, дочка. – Агата склонилась над Энрикой, поцеловала
ее в макушку – больно уж низко наклонила та голову, и лица не
увидеть – и шепотом добавила: – Не бойся ничего. Ты станешь
прекрасной женой, и все у нас будет замечательно.
Родители удалились наверх, в свою спальню, а Энрика все сидела,
водя пальцем по столу. Внутри все сжалось, заледенело. Кажется,
тронь кто – взорвется, рассыплется.
Энрика сорвалась с места, подбежала к оставленной в музыкальном
классе скрипке, схватила ее, подняла смычок – и замерла. Тихо. Ни
звука в ночи. Зачем все портить, зачем мешать людям, нарушать
покой? Рука со смычком опустилась. Поникла скрипка.
– Рокко был прав, – прошептала Энрика. – Я уже сдаюсь…
Захотелось плюнуть на все и бежать, бежать к нему, согласиться и
связать жизнь с человеком, которого, по крайней мере, понимаешь!
Только вот ноги никуда не побежали. Они понесли Энрику обратно за
стол, к окошку, смотрящему в снежную ночь. За окошком – дом Лизы
Руффини. Скоро она выйдет оттуда и направится в церковь. У нее –
свой путь. У Энрики – свой. Она его сама выбрала и отступать не
собирается!