Нильс проглотил непрошенную слезу. Музыка доносилась из-за
двери. Чудное совпадение. А может, скорее судьба? Да что проку об
этом думать! Нильс поймал себя на том, что стоит и слушает музыку,
так неуместно и странно звучащую здесь. Стоит и переминается с ноги
на ногу, думая, не уйти ли…
Он откашлялся, готовясь изменить голос. Тех, кто за дверью, этим
не обманешь, но по крайней мере никто из соседей не насторожится.
Если его опознают, худо будет всем. Кроме, может быть, Энрики,
которая получит еще одно подобие шанса.
Нильс заколотил в дверь. Поскольку никто даже не спросил, кто
это, он закричал:
– Ау, хозяева! Я долго ждать буду? Отворяйте! Дело есть!
Музыка стихла почти сразу, но стучать пришлось еще долго, прежде
чем щелкнул засов. Нильс толкнул дверь и быстро вошел внутрь.
Остановился. Огляделся. Ничего не изменилось за год. Разве что
холоднее стало. Раньше тут всегда жарко топили. Теперь, видно,
экономят на дровах.
Никто не бросился его обнимать, никто не сказал ни слова, только
хлюпнул что-то из привычного угла Норберт – эта местная
достопримечательность. Нильс мысленно вздохнул. Что ж, надо было
ожидать. В одну реку не войдешь дважды. Он теперь – чужак. Да и
есть ли у него право на какое-то другое отношение после всего того,
что он принес этому дому?
Нильс остановился посреди зала. Увидел сидящего за столиком
Теодора – тот смотрел на него искоса. Перевел взгляд на вцепившихся
друг в друга Ульриха и Еву.
– Никто не знает, что я здесь, – тихо начал говорить Нильс. – Я
ненадолго, сильно вас не стесню. Мне нужно…
Однако некоторых вещей не изменить. Ева вырвалась из рук мужа,
всхлипнула и прижалась к Нильсу, обняла его могучую фигуру, такая
маленькая, такая родная…
– Нильс, – вздохнул Ульрих, подходя ближе. – Ты можешь остаться,
сколько надо. Как бы там ни было, ты – наш сын.
Нильс кивнул – не в знак согласия, но показывая, что понимает
чувства старика. Погладил по голове плачущую маму. Высвободившись
из ее объятий, сел за скрипнувший стул рядом с Теодором. Тот
демонстративно отодвинулся.
– Ну как ты, братишка? – тихо спросил Нильс.
Теодор наградил его презрительным, высокомерным взглядом.
– Спасибо, писаюсь, – сказал он. И, подумав, добавил: – Но
какаюсь уже меньше.
Будто плевок в лицо. Нильс вытерпел его. Заслужил. Из-за него
тогда налетел этот проклятый дракон, из-за него брат стал вот
таким.