Когда Камисса увидела мой подарок, в
ее глазах я прочел обещание всего. Именно тогда и решил
переселиться к ней, если потеряю след инквизиторов. Камисса очень
обрадовалась и повела меня в свой хлев, где настала очередь
удивляться мне. Хлев был разделен на две части: в одной содержались
кварки, во второй части хранилось сено, солома и инструменты.
Чистота, царившая в хлеве, пожалуй, соответствовала уровню
провинциальных гостиниц в российской глубинке.
Проигнорировав взгляд Камиссы,
готовой прямо в хлеву опробовать соломенный тюфяк, пообещал ей
вернуться через пару дней. Не хотелось с ней торопиться, быстрые
победы часто приводят к быстрому расставанию.
Камиссы дома не оказалось, она
отправилась в город по делам. Пройдя в хлев, доступно объяснил
местному ку-дару, что я индивид и не люблю проживания в коммуналке.
Через десять минут компанию мне составляли только кварки, а еще час
спустя в хлев влетела раскрасневшаяся Камисса, уже будучи в курсе
моего переезда к ней. Интимные подробности нашего первого
сексуального контакта опущу, но удовлетворенная женщина клялась
Сирдом, что не встречала мужчины лучше и искуснее. Определенно, в
Сирдахе женщины не избалованы мужским вниманием, моя бывшая все
время ворчала, что я в постели не Казанова.
— Какие у тебя планы, Желток? —
спросила Камисса, приводя себя в порядок.
— Желток?
— Ну, да. Я не могу называть тебя
ку-даром, пусть у тебя желтые глаза, но душа и поведение настоящего
«сен-ара».
— Хоть горшком называй, только в печь
не ставь, — отшутился я, довольный тем, что меня повысили до
мнимого «сен-ара».
— Я пришлю слугу с едой, не скучай
без меня, Желток, — улыбающаяся Камисса выпорхнула из хлева.
Еду принесли довольно быстро: Паис,
личный слуга Камиссы, втащил поднос, уставленный различными
яствами: хлеб, сыр, мясо, молоко в глиняной бутылке и небольшой
кувшинчик.
— Это галернское вино, из личных
запасов госпожи, — непонятно, звучит в голосе Паиса восхищение
проходимцем ку-даром или осуждение госпожи, тратящей такое вино на
меня. Я протянул кувшинчик Паису:
— Выпей Паис, я все равно не очень
люблю вино.
Слуга даже оробел от моего
предложения, оглянувшись, быстренько хлебнул, закатывая глаза:
— Ваш-та! — вырвалось у него, слово
«ваш-та» в Сирдахе могло означать что угодно, но всегда обозначало
превосходную степень. «Ваш-та» говорили при виде великолепного сига
или красивой женщины, при пробе вина или увидев цветущий
«кархал».