Молодой росток спасён! Проводите его, дабы получить
благодарность семейства».
Вот так, ни слова о награде. Что ж, раз я уже вмешался в судьбу
этого НИПа, по крайней мере доведу дело до конца, а к охоте вернусь
позже. В этом лесу должно быть ещё предостаточно нармедонов.
Коротышка бодро шёл сквозь ночь, глядя на светящиеся бутоны в
вышине, напевал, насвистывал что-то, широко улыбался. Он казался
довольно жизнерадостным, поглядывал на меня большими глазами.
— Как тебя зовут?
— Никак! Нету имени! Рано ещё!
— А когда будет не рано?
— Когда решу, кем хочу стать! — сообщил крамп.
— То есть, когда выберешь себе дело по душе?
— Нет! Когда решу, кем стать! Пестиком или тычинкой!
— А сейчас ты…?
— Молодой росток!
Дитя, которое само выберет пол, когда придёт пора созревания? То
есть, это существо действительно являлось растением.
Вскоре молодой росток привёл меня к небольшому лагерю, разбитому
посреди леса. Внутри находился деревянный сарай, пара навесов,
квадрат вспаханной и засаженной земли, несколько восьмиугольных
палаток. Всё это защищала ограда из множества наваленных колючих
веток, на которых рос уже знакомый вьюн, — тонкие стебельки,
маленькие жёлтые цветы, издающие запах и звук страха.
— Ой-ой! Ты сможешь пройти, альгуль? Альгули бояться
щитокольчика?
Значит, это отпугивающее чудовищ растение и было щитокольчиком?
Какая гадость.
Нас заметили, к периметру лагеря вышли три взрослых крампа;
гуманоиды, примерно равные по габаритам человеку, их кожа имела
коричневый оттенок; взрослые носили неплохую одежду из кожи и
шерсти. У женщины, — судя по изящной фигуре, — была цветущая
зелёная причёска, украшенная яркими бутонами; голова мужчины имела
странную форму, — не круглый череп, а три ассиметричных отростка,
ни то рога, ни то клубни батата острыми концами вверх.
— Корешки! — воскликнул найдёныш, бросаясь к взрослым.
— Росток! — Женщина подхватила ребёнка и нежно прижала к груди.
Я мимолётно подумал, что для растения у неё были неоправданно
большие груди. Зачем?
Третий из взрослых, судя по всему, являлся стариком; его кожа
походила на кору дерева, испещрённую трещинами, на лице росли
длинные тонкие побеги, складывавшиеся в усы и бороду, а на кожаном
ремне висело множество разномастных ножей.
— Смотрите, корешки, этот альгуль спас меня от нармедонов! Он
говорящий! Правда, это ему не очень помогло, чуть не помер! А всё
потому, что нармедоны не любят болтовни!