А паренек-то в здешних местах ориентируется дай бог каждому.
Откуда?
Подъехав к опушке леса и слегка углубившись в него, парень
остановил лошадь и принялся ее распрягать. Умаялась бедолага, как
бы не запалить, это ж сколько она сегодня отмахала – в пару дневных
переходов купеческого каравана уложится.
Закончив распрягать, парень стреножил ее и пустил пастись. Сам
же быстро наломал хвороста и развел костерок. Потом достал из
телеги объемистый мешок и котелок, начал доставать из него свои
пожитки. Мешочек с крупой, вяленое мясо, завернутое в чистую
холстину, совсем уж маленький мешочек с солью. После чего поднял
глаза на бабку:
– Бабушка Ария, вы тут хозяйничайте пока, а я до ручья
прогуляюсь, воды наберу – он тут недалеко.
Бабка все это время молча наблюдала за парнем, так и не сделав
попытки вылезти из телеги. Тело все затекло, а еще боялась
разбудить умаявшуюся внучку. Да и парень ей был непонятен. Где это
видано, чтобы вот так, ни с того ни с сего, абы кому помогали, да
еще когда этого абы кого обвиняли в колдовстве?
Но парня, казалось, не заботили думы, он просто пошел прочь
искать тот самый ручей. Или не искать? Уж больно уверенно он
идет.
…Когда голод был утолен, а наевшаяся до отвала внучка вновь
пристроилась на коленях бабушки, Ария все же не стерпела и
заговорила:
– Не признаю я тебя. А стало быть, и обязанным мне ты быть не
можешь. Пошто в это дело-то ввязался?
– Так уж и не обязан?
– И места эти знаешь как свои пять пальцев, – продолжала она
свои размышления, – а я ведь в округе всех знаю – почитай, все ко
мне обращались. Ну и чем ты мне обязан, милок?
– Так тем, что жив и дышу, тем и обязан.
– Я всех помню, кого пользовала, даже тех, кого единожды видела,
– твердо возразила бабка, – а вот тебя и не помню.
– А и неудивительно. Помнишь Джона Крысолова?
– Как не помнить. Душегуб был редкий. Сколько годов от стражи
бегал, сколько народу извел, изверг.
– Изверг. То верно. А только когда горе у него приключилось, то
не оставила ты его и помогла.
– Не помогала я ему, хвала Создателю. Вот бабе его, было дело,
помогла. Она тогда от бремени разрешиться не могла – дите
неправильно лежало, так и померла бы. Погоди, погоди…
– Ага, бабушка. Теперь признала? Я это, я. Ты тогда не побоялась
помочь разбойнику лихому, хотя лихим он еще не был, и мамку мою
сберегла, и мне помереть не дала. Так я долги всегда возвращаю – и
добрые и недобрые, всем сполна воздаю.