— Все! Ты налвался, лыцаль бесклылый!
— трясет кистью Сильвер. Он хоть и большой, а «р» до сих пор не
выговаривает!
— Сам бескрылый! Рычать научись
сначала, — дерзко выпаливаю я, оглядываюсь, ища возможность
сбежать. У Сильвера кулаки тяжелые, да и его вечные подпевалы в
стороне стоять не собираются. А потом вдобавок от отца прилетит — и
за драку, и за порванную одежду, и за то, что не сумел
победить.
Кто-то толкает сзади. Падаю лицом в
лужу... в серое штормящее небо, где тоже кипит битва.
Посреди грозовых туч, в
беспросветной, сродни морской хляби, мгле драконы рвут друг друга
на части. Темные безжалостные звери, пугающие, беспощадные.
Обезумевшие. Лишившиеся гордости и даже малой толики
человечности.
Ливневые струи молотят по чешуе.
Крики неистовства перемежаются раскатами грома. Фиолетовые змеи
разрядов высвечивают уродливые искривленные тени. Изодранные клочья
тумана цепляются за крылья.
Захваченный огнем ярости, я теряю
счет времени, понимание происходящего, резоны и цели. Больше не
знаю: кто против кого и за что сражается. Еще одно чудовище, я
просто пытаюсь выжить в этих наполненных смертью небесах. Выжить и
убить. Это становится моим новым смыслом.
Слабое колебание эфира. Я ухожу в
сторону, пропуская рухнувшую сверху тварь. Мчусь следом, всаживая
когти в спину напавшего, раздирая в лохмотья крылья.
Кровь тяжелыми каплями летит вниз...
сыпется тягучим осенним дождем на улицы клятого города. Промозглые
сумерки как нельзя лучше соответствуют захватившей душу глухой
тоске. Все вызывает раздражение: кривые узкие улочки, затопленные
серостью и лужами; паутины бельевых веревок с неубранными
простынями, напоминающими половые тряпки; низко нависшие, будто
вот-вот рухнут и придавят, тучи; дело, из-за которого я прибыл в
это место.
Мокрые волосы липнут ко лбу, вода
пробирается за шиворот леденящими змейками. Знак равновесия —
символ хранителя Завета, стража закона — жжет кожу на предплечье.
Нить чар — свежий след беглеца — режет пальцы. Я попал в ловушку,
которой не избежал ни один каратель: чем больше знаешь о цели, тем
легче дается поиск, но одновременно тем проще понять мотивы,
толкнувшие осужденного на преступление, и сложнее убить.
Нищий в лохмотьях, дернувшийся было
клянчить милостыню, спешно ретируется в подворотню. Я игнорирую
его, мое внимание полностью принадлежит охоте.