– Остынь, Добролюб.
– А я и не закипал, воевода, ты эвон боярича остуди.
– Хватит. – Сказано это было жестко: вроде и голос не повысил, а
сталь так и зазвенела. В ответ на это Добролюб ухмыльнулся и,
качнув головой, устремил взор в пол. Вот только ухмылка та была
пострашнее оскала звериного. – Заговариваться иной раз начинаешь.
Знаю, что жизнь свою не ценишь, но ить и помереть можно по
разному.
– Хм. Убивать то сразу станешь или сначала послужить потребно? –
Лукавство все же проскользнуло на уродливом лице. Многое умерло в
душе этого человека, но, знать, не все, и искра от когда то доброго
и любящего сердца все еще тлела, вот только была она настолько
слаба, что пламя от нее заниматься никак не хотело.
– Желательно бы послужить, – внимательно глядя в глаза
подчиненному, медленно кивнул Градимир.
– Тогда слушаю тебя, воевода, – слегка разведя руки, снова
ухмыльнулся Добролюб.
– Как мыслишь, сможем мы остановить ворога в чистом поле?
Ага, как же, «чистое поле». Леса кругом, считай, дремучие, пойти
можно только по дорогам, да вдоль реки есть относительно свободный
путь, но именно им то и воспользуются гульды. Не сказать что там
теснина серьезная, засеками проход никак не перегородишь, чтобы
малыми силами сдерживать большие. Да, по лесам полки вести – сущее
наказание, а как про обоз вспомнишь, так и вовсе плакать хочется.
Но то в походе, а как в бою, так солдат налегке вполне преодолеет и
лесную чащу, и болотце да ударит во фланг или тыл. Так что
выражение это, конечно, фигуральное, но только все одно верное,
чистое поле и есть.
– А это смотря как останавливать, воевода.
– Стало быть, честью придется поступиться, – вскинулся
молодой.
Добролюб окинул его задумчивым взглядом и тяжко вздохнул.
– Вот придумали же – ЧЕСТЬ. Кто на ее счет больше всех печется, как
не иноземцы. Все то мы на западников пялимся, как же – просвещенные
народы с развитыми ремеслами и непревзойденными науками, а славены
– мышка серая да быдло неученое. Иноземцы нас жизни поучают на
каждом шагу, а мы им в рот заглядываем. Нас грязными славенами
называют, а мы киваем, как кони на выпасе. А ведь это они
проживают, как свиньи, не мы. Это ведь у них нет отхожих мест, и
гадят они где придется, без стыда сбрасывая порты или задирая
подолы. Это в их изукрашенных дворцах, замках да усадьбах
невозможно в жару находиться, ибо зловонит так, что глаза режет.
Это они ходят завшивевшими и почитают это благостью, а бани так и
вовсе не знают. Но нет, мы заглядываем им в рот и ждем, когда они
нас научат жить. Честь. А достойно чести возносить человека на
костер, не разбирая, мужик то, баба, старик или дите неразумное?
Враги они нам. Всегда врагами были и будут, потому как мы им только
как холопы нужны, как скотина бессловесная. А врага как ни бей, все
к добру.