Мы повернули на перекрестке и пошли все дальше от канала. Прошли
совсем немного. Я с удивлением поглядел на патруль, остановивший
карету, запряженную шестью лошадьми.
— Ваше благородие, однакож нельзя вам шестерик запрягать, —
внушительно говорил старший караула вельможе, сидевшему в карете. —
Сами знаете, указ государя.
— Не может быть, — глухо отвечал господин. — Где это слыхано?
Почему именно упряжка из шести лошадей? Почему не восемь?
— Сие мне неизвестно, вашлагородие, — говорил старший. —
Извольте распрячь лишних лошадок.
— Ты погоди, — торопливо ответил барин. — Ты это, иди-ка сюда.
Хочешь, покажу кой-чего?
И в его руках забренчали монеты. Чем закончилась эта история, я
так и не узнал, потому как городовой слегка подтолкнул меня к двери
в трехэтажном особняке. По обеим сторонам стояли часовые.
Внутри помещения не особо отличались от казенных учреждений
нашего времени. Уж кому, как не мне, служителю сферы образования,
знать, как выглядит бюджетная контора. Я сразу почуял запах бумаг,
чернил, голых стен, бюрократии и уныния.
Городовой провел меня по узкому коридорчику и ввел в маленькую
комнатку. За столом, сопя, развалился громадный и широкий
квартальный комиссар и читал донесения. Казалось, он заполнил собой
все помещение.
Рядом, уткнувшись носом в стол и сгорбившись, писарь корпел над
бумагой. Он походил на гигантский наклоненный вниз вопросительный
знак.
— Ты кого приволок, Паша? — спросил комиссар, оторвавшись от
донесения и глянув на меня. — Что за птица нарядная такая?
На лбу у комиссара остался шрам от сабельного удара. Коротко
стриженные волосы намокли от пота. Парик и шляпу он держал на
столе.
— Сие есть не птица, а потерявший разум забулдыга, — ответил
городовой, снова чуть подтолкнув меня перед светлые очи начальства.
— С луны, говорит, свалился.
Под пристальным взглядом комиссара я почувствовал себя, словно
набедокуривший ученик перед строгим взором директора.
— Да, нарядец у него презабавный, — заметил комиссар,
бесцеремонно оглядывая меня. Даже писарь поднял голову и соизволил
посмотреть на меня сонными глазами. — Эй, кликуша, откуда ты
явился?
Я решил, что хватит изображать из себя полоумного и ответил:
— Я приехал из очень далеких мест.
— Из Сибири, что ли? — недоверчиво спросил комиссар. — Что-то
говор у тебя не тамошний. У меня дядька оттуда. Давай, говори,
откуда взялся и чего здесь вынюхиваешь?