За несколько минут всё, до чего она доставала было выкопано и
отброшено из-под люка. Втащив руку обратно, она привстала, упёрлась
спиной в заднюю стенку, ставшую теперь потолком. Взявшись руками за
ремни страховочной оснастки, обеими ногами стала бить в крышку, что
было сил. Страх и злость заставляли Наталью молотить ногами ещё
быстрее, ещё сильнее. Механизированное тело отлично выручало — под
её ударами крышка проминала землю и постепенно открывалась шире.
Потом крышка упёрлась и больше не двигалась, пришлось снова
просовывать руку в просвет и рыть землю. Но этого оказалось мало.
Длины руки не хватало, чтобы выкопать достаточно и открыть люк
пошире. Обыскав всё небольшое пространство капсулы, вытащив из
своих мест фонарь, аптечку и аварийный паёк, Наталья села, обхватив
голову руками. При проектировании корабельной капсулы, никто не
предусматривал, что она может оказаться на планете, да ещё и
отдельно от корабля. Да ещё и люком вниз! Потом взгляд Натальи упал
на рычаг ручного перезапуска компактного фазового реактора, который
она безуспешно крутила. Стальной, штампованный, с ребром жёсткости
и рукояткой из какого-то хитрого пластика. Она тут же кинулась к
нему. Несколько минут выламывала стальную пластину рычага, прилагая
всю силу, на какую был способен военный киборг, рыча и громко,
матерно ругаясь. Когда, наконец, рычаг оказался у неё в руках,
вместе с крышкой самого устройства, она тут же кинулась снова к
проёму люка. Хоть инструмент оказался жутко неудобным, она упорно
старалась, и дело пошло. Разрыхлить, прокопать, отбросить землю в
сторону. Снова выбивать крышку люка. Проделав всю нехитрую операцию
три раза подряд, Гвоздикина наконец смогла протиснуть в проём
голову, руки и плечи. Она смогла рассмотреть снаружи земляной
склон, однотонно серый в темноте, и какой-то блестящий металлом
обломок, лежащий неподалёку. Грудь же застряла и ей пришлось
втянуть себя обратно, чтобы копать снова.
Когда она выбралась, наконец, из капсулы, незнакомое небо уже
начало светлеть. Серая, рыхлая земля под ногами выглядела
практически безжизненной. Сырая, она пачкала руки и одежду
пепельно-серыми разводами. В воздухе почему-то пахло сразу
несколькими разными видами едкого дыма, а ещё откуда то тянуло
болотной тиной, плесенью и грибами. Капсула, с прикреплённым к ней
куском толстенной корабельной переборки, лежала на неровно-плоской
вершине пологой, небольшой возвышенности. Металл почернел снаружи,
какие-то детали оплавились. Вокруг открывался странный, мрачный
пейзаж. Угловатые, пепельно-серые, неровные холмы, почти
одинаковые, с будто бы срезанными, практически плоскими вершинами,
перемежающиеся с тёмными низинами, затянутыми пологом, рваного,
белесого тумана. В неровных проблесках рассвета, верхняя кромка
тумана начинала отдавать мутной желтизной. Позади капсулы, метрах в
ста, в низине, лежал здоровенный кусок корабельного корпуса. От
него шёл дым, в нём до сих пор что-то горело, откуда-то сыпались
голубые искры. В той же стороне в разных местах виднелись ещё
несколько крупных обломков, а вдалеке пылало зарево какого-то
большого пожара.