– Баранов!
Это Контуженный, у нас тут Левиафан… Да, я сказал! Левиафан, демоны
тебя раздери! – Контуженный чуть ли не вдавил трубку в губы, –
Давай самое крупное, что у тебя есть. Лупи до полного расхода, к
вам там первый бэ-ка уже почти приехал…
Ему что-то
кричали в трубку, и Контуженный сжимал её так, что я слышал скрип
даже сквозь грохот пулемёта.
Сержант,
краснея, проорал:
–Да твою
ма-а-а-ть! Если эта хрень в окопы зайдет, ты со своими пукалками
уже никого не прикроешь!!! – он тут же перестал орать, и уже
спокойнее произнёс, поглядывая на небо, – Давай, смещение от
прежних координат четыре сотни метров на юг, пятьдесят на восток.
Как принял?
Он кивнул,
то ли своим мыслям, то ли ругани в трубке, потом спокойно
сказал:
– Давай,
Баранов, мне нужны самые олунительные твои минометчики. Принял.
Жду, братан, – зло оскалился сержант, поднявшись на бруствер и
глядя на окончательно выбравшегося из Вертуна монстра.
Откинув
телефонную трубку связисту, Контуженный резко вытащил шашку из
ножен и помахал над головой, подавая сигнал остальным, чтобы
обратили на него внимание.
– Мордой в
землю! – заорал он, махнув шашкой вниз и спрыгивая в окоп к нам, –
А вы чего застыли?! К брустверу прижались, живо!
Я только и
успел что накрыть лоток с лентами своей бренной тушкой, да пихнуть
Сапронова в спину, чтобы он завалился на пулемет.
В эту же
секунду сзади раздалось громогласное буханье, словно что-то
взрывалось под нами на большой глубине, и задрожала земля. Свист
подлетающих крупнокалиберных снарядов я ещё ни разу в жизни не
слышал.
Тяжеленные,
они на огромной скорости обрушивались на площадку перед Вертуном,
от чего брустверы нашего окопа осыпались внутрь. Нас всех накрыло
песком вперемешку с клочьями травы и земли, прилетевшими от места
взрыва.
Не знаю,
как там сержант, но меня хорошенько так оглушило, до звона в ушах.
Даже звуки взрывов исчезли – только ровный тягучий звон.
После
сегодняшних занятий и массированного обстрела Вертуна я думал,
оглохнуть сильнее уже нельзя. Сейчас же перед глазами все плыло, и,
словно этого было мало, следом раздались еще взрывы, но уже гораздо
ближе. Эх, кажется, бедного гвардейца Центрова так и похоронят в
этом окопе, засыпав окончательно.
Резкий
толчок в плечо заставил меня повернуться к сержанту. Контуженный
что-то кричал мне, но я его не слышал – в ушах был лишь
звон.