– И то верно. Ладно, садись на свою конягу – и поехали в приказ.
Пусть там разбираются, кто ты есть. – Вообще то называть боевого
коня «конягой» драгуну не пристало, ну да бог с ним.
Когда они уже неспешно пылили по дороге, Виктор спросил:
– А чего вы всполошились? Донес кто?
– Нет. Мы сами выстрелы услыхали. Ты прости меня, мил человек,
коли обижу, но личико у тебя распахано – любо дорого смотреть. Вот
так взглянешь, и сразу казнь на лобном месте мерещится.
– Гадаешь, не тать ли я часом?
– Было поначалу, пока вплотную не подошел. С ожогом непонятно,
но сабельный удар от работы мастера заплечных дел я отличу.
– С ожогом тоже все просто. Я владел постоялым двором на полпути
от Звонграда до Обережной. Места знакомые? Вижу, что знакомые. Так
вот, когда гульды пришли, мое подворье пожгли, а семью извели.
– Ладно, чего время терять зря… Дорогу то знаешь? – ни с того ни
с сего спросил капрал.
– Это куда?
– А куда тебе надо. В общем, не маленький, сам разберешься, а
нам службу справлять надо. Бывай.
Старший патруля осадил коня, развернулся и порысил в
противоположную сторону, взмахом велев остальным двигать за ним.
Драгуны молча выполнили приказ, хотя на их лицах застыло
недоумение.
– Ворон, а что это было? – не выдержав, спросил капрала один из
солдат, весь вид которого говорил о том, что отслужил он ничуть не
меньше своего начальника.
– Так мы же вместе были в гостях у Крюкова, когда он с войны
возвернулся и застолье устроил.
– Знамо дело вместе. Славно погуляли, – довольно улыбнулся
драгун.
– А помнишь, что он сказывал про осаду крепости? Помнишь, как он
говорил о трактирщике, который устроил гульдам кровавую баню?
– Да что то такое вроде припоминаю… Больно много выпито
было.
– Стало быть, про то, что того трактирщика изуродовали до
звериного обличия, ты не помнишь.
– Хм… Вот про какого то урода с пожженным лицом помню.
– Ну слава тебе Отец Небесный, хоть что то помнишь.
– Погоди, так ты думаешь…
– А чего тут думать? Сабельный удар ты сам видел. И то, что рана
не застарелая, ясно даже нашему молодняку. И на ожоге кожа еще
розовая. Да и тать иначе себя вести станет. Так что все одно к
одному.
Опять златые церковные купола, опять над землей плывет малиновый
звон, какого во всей Брячиславии нипочем не услышишь, – даже
столица уступит в этом Звонграду. Кто знает, может, мастера были
особенно искусными, а может, место это особо располагало к
благозвучию церковных звонниц, да только нигде более не слышится
эта мелодия так, как здесь. Люди, доходившие до столицы
Сальджукской империи, откуда пошла новая вера, утверждали, что и та
уступит первенство этому небольшому славенскому граду. Впрочем, это
смотря с чем сравнивать: если с имперскими городами, так да,
небольшой, а если с градами славенских княжеств – так и не малый
вовсе получается.