Богдан с нескрываемой злобой посмотрел на Виктора. Вот кто
объяснит, отчего у пьяных и тем более у похмельных так резко
меняется настроение? То он кроткий, как ягненок, и ласковый, как
кошененок, а то взъярится, как тигра зубатая. Волков спокойно
выдержал этот взгляд. Кузнец, все так же злобно глядя на бывшего
хозяина, схватил кувшин и разом опрокинул себе в глотку. Правда,
длилось это недолго, потому как квасу там оставалось на пару
глотков, – скорее не для утоления жажды, а для обозначения позиции.
Вот и ладно. Пусть лучше злится на Виктора, нежели топит свое горе
в вине. Помощь Богдана ой как понадобится, имелись у Виктора кое
какие задумки.
Этого не могло быть, но все же оно было. Постоялый двор, от
которого не осталось и следа, взирал на своего хозяина новенькими
постройками все еще светлых бревен. Прежний был тоже не особо
старый, но дерево уже успело потемнеть. Только ворота прежние
остались, с подпалинами от бушевавшего тут пожарища и отметинами от
гвоздей, коими был прибит Горазд. Все выглядело один в один, даже
мастерские на заднем дворе с фермами под ветряки. Как такое
возможно?
Когда кузнец и хозяин подворья приблизились вплотную к воротам,
навстречу им вышел Горазд. Ступает тяжело, сильно опираясь на
клюку, но держится на своих ногах, передвигается без посторонней
помощи.
– Здрав будь, Добролюб.
– И тебе скорейшего выздоровления. А что тут происходит? Никак
воевода кому отдал землю под постоялый двор?
– А кому он его может отдать? – вопросом на вопрос ответил парень.
– Твой это двор.
– А за какие деньги?.. Кто?..
– Лес полковой воевода выделил, а строили селяне. Сначала твое
подворье восстановили, а только потом за село принялись. Староста
попросил людей, так что всем миром навалились.
– Да как же так то?! Вот вот дожди зарядят, не поспеют свои дома
поднять.
– Людей сюда силком никто не тянул. Знать, ведают, что
делают.
По всему выходит – селяне считали себя виноватыми в том, что здесь
стряслось. Ведь не понадейся староста понапрасну на то, что гонец,
принесший весть о войне, заедет и на постоялый двор, обязательно
известил бы обитателей подворья о навалившейся беде. А тогда и горя
того не случилось бы, лишь подворье и пожгли бы. Но Виктор простил
старосту, потому как злого умысла тот не имел, а случившегося не
воротишь.