Подойдя к закрытым воротам, солдаты
со всей положенной вежливостью постучались — ногами. За забором
недовольно подал голос четвероногий сторож и почти сразу умолк,
обиженно взвизгнув напоследок. Судя по глухому удару, его хозяин не
пожалел чего-то увесистого для поощрения собаки.
— Пся крев… Кого нелегкая
принесла?
Скрипнувшая дверка пропустила наружу
хозяина хутора пана Юзефа. Он демонстративно позевывал, чесался и
пренебрежительно оглядывал нежданных и незваных гостей.
— Чего надобно?
— Корнет Агренев, Олькушский отряд.
Вы позволите задать пару вопросов?
— Чего уж, раз пришли.
— Благодарю. Вы не замечали в
последнее время чего-либо подозрительного?
— Не, не видал.
— И все-таки. Ваша помощь была бы
очень кстати.
— Вам надо, вы и ищите, а я ничего не
видел и ничего не знаю!
— Благодарю за разрешение. Унтер,
проверить дом.
— Хэк…
Григорий, мимоходом задев грузного
хозяина локтем в челюсть, скомандовал солдатам:
— За мной!
И вломился в приоткрытую калитку.
Пока Александр приводил в чувство пана Юзефа, пока от всей души
извинялся за неловкость своего подчиненного, дело было сделано.
Невдалеке бухнула берданка, а следом долетел и крик одного из
засадников:
— Осади!
Тут же зазвенело разбитое стекло, а
через мгновение появился довольный ветеран с докладом:
— Вашбродь, споймали. Пятеро, оружие
всякое, лаются сильно. Унтер вас просют.
Едва они зашли во двор, из входной
двери выпорхнул мужичок в одном исподнем и с топором в руках, а
следом за ним показался еще один ветеран. Затормозив лысой головой
о собачью будку, мужичок свалился прямо на ошалелого пса, отчего и
получил в качестве бонуса два поспешных укуса-щипка, после чего
опять взвился и — снова упал на многострадальную собаку, на этот
раз уже точно без сознания. Боец же потер кулак и двинулся
осматривать дворовое хозяйство. От вида такого циркового номера
хозяин едва не подавился слюной, но все же нашел в себе силы пройти
на подгибающихся ногах дальше. Как известно, в родном доме и стены
помогают, поэтому оклемавшийся хуторянин попытался было что-то
заявлять и требовать, мешая польские слова с русскими
ругательствами, однако незаметный тычок Григория моментально помог
ему встать на путь исправления.
— Ну что, поговорим?
Александр недобро прищурился.
— Я не понимаю, о чем с тобой… вами
разговаривать, и непременно буду жаловаться на произвол! Матка
боска, вламываются, пугают моих родственников, стреляют! Ты… Вы еще
пожалеете!