«Мавр сделал свое дело, мавр может
уползать! Или надо было остаться? Выясню в следующий раз».
Едва не вывихнув богатырским зевком
челюсть, корнет не спеша побрел к офицерскому собранию за своим
средством не роскоши, но передвижения: роскошными или просто
отличными отрядные лошади никогда не были. Впрочем, и сильно
плохими тоже — все таки строевые кони. Спустя две или три недели
штаб-ротмистр Блинский доверительно поведал ему, тихо похохатывая
при этом, что баронесса так лестно отрекомендовала князя своим
подругам, что те единодушно записали его в первостатейные жеребцы.
Титул хоть и негласный, но очень желанный и почетный для многих и
многих офицеров, а для некоторых — и вовсе подороже иного ордена
будет. Растерянный ответ корнета: — Да там ничего такого и не было,
— вызвал у Сергея Юрьевича натуральную истерику и слезы от
продолжительного хохота, потому как он посчитал последнее ну просто
невероятно остроумной шуткой. Пользуясь приступом хорошего
настроения у начальства, Александр осторожно поинтересовался —
можно ли получить короткий отпуск? Командир всея заставы для начала
неподдельно удивился:
— Князь, вы же только месяц как?! И
позвольте осведомиться, по какой такой надобности?
— Я измыслил несколько занятных вещиц
— ничего особенного, но все же хотелось бы получить на них
патенты.
— Так наняли бы стряпчего? А вообще
разумно, да. Хорошие, они завсегда берут за свои услуги немало, а
плохие и даром не нужны. Да-с. Ну хорошо, я похлопочу у
подполковника за вас. Обнадеживать не стану, да-с. Сами знаете, до
прибытия нового офицера вам со службы никуда отлучиться никак не
можно-с.
***
Чем больше Александр узнавал про
семейство Ягоцких, тем больше ему хотелось плюнуть на все
приготовления и тупо пристрелить папашу и его излишне резвого
сынка. Последний, кстати, опять отличился на постельном фронте:
едва ли не в открытую домогаясь супруги одного из папиных
приказчиков и получая раз за разом твердое «нет!», после очередного
отказа взял да и изнасиловал ее. Муж, узнав «из первых рук», кто
обидчик жены, долго терзал ее своими расспросами и сомнениями (и
как говорят — довел таки до нервного срыва), затем достал револьвер
и… застрелился. Не стерпел, стало быть, такой обиды, ага. Женщина,
вначале безмерно униженная и оскорбленная, а потом вдобавок ставшая
вдовой, да к тому же без малейших средств к существованию, стала
добиваться справедливости и заявила на своего обидчика в
полицейский околоток. Добилась, на свою голову. Десяток свидетелей
дружно указали на ее распущенность и бесстыдное поведение, и
вообще! Еще неизвестно, кто кого изнасиловал! Итогом закрытых
судебных разбирательств стало полное оправдание купчика и пять лет
каторги для «клеветницы».