«Хорошая игрушка! Увесистый, явно
больше килограмма, но в руку лег хорошо. И самовзвод — увы,
отсутствует, а… спуск легкий. Так! А патроны?! Нету».
Со вздохом сожаления он вернул
револьвер в кобуру и вернулся к содержимому шкафа.
«Тоже парадка, но юнкерская. Бриджи,
две сорочки. Ха — подштанники! Фуражка от парадно-выходного
мундира, бескозырка к форме юнкера, полотенце… из брезента что ль?
Всякая мелочь вроде носков, платков и перчаток, вакса с щеткой энд
тряпочкой-бархоткой, кусок бечевки — повеситься, наверное,
хотел?»
Разочаровал большой чемоданище,
весьма потрепанного вида — своей пустотой.
«Похоже, что все?»
Пяток минут помедитировав на вновь
извлеченный из кобуры Вессон, корнет принялся не спеша
переодеваться. Свежее исподнее, бриджи, белопенная сорочка,
сапоги.
«Слегка сменил, хе-хе, имидж, а уже
чувствую себя совсем другим человеком».
Мысль эта так рассмешила Александра,
что успокоиться удалось только минут через десять, когда заломило
затылок и заболели скулы — от передозировки смеха. Плотно упаковал
в чемодан мундиры и все, что выглядело более менее ценным (не
влезли только новенькие брюки от юнкерской «повседневки»). Подумав,
все же выложил потрепанный китель, потому как штаны уж точно
пригодятся, а куда ему, ныне корнету, удастся пойти в стареньком
юнкерском кительке с вензелями Павловского военного? Решив
напоследок, что не дело оставлять все валяться в беспорядке, он
стал убирать лишнее на полки опустевшего шкафа. В ходе же процесса
нечаянно пнул, по касательной, старый исцарапанный сапог — и сильно
удивился.
«Чего там, стелька из чугуна что ли?
Точно, тайничок! Платок, завязан узелком. Ага, деньги! Сорок пя…
пятьдесят пять рублей. И не мелочь, и приятно! Надо же, какие люди
вокруг честные. Встречу фельдфебеля, рубль задарю. Дальше что? Вот
навязал-то узлов, а? Часы. Серебряные. Гвозди ими забивали и
наверняка, потому что мимоходом не получится — так качественно
помять да исцарапать. Хм, тикать начали, значит живы. А что у нас в
правом? Зашибись, наконец-то патроны!!! Девять, пятнадцать…
восемнадцать! Ну, ващще, просто праздник какой-то!»
Надел мундир, утянулся портупеей (но
в меру, без фанатизма), поправил перекосившиеся слегка ножны с
режиком-переростком. Вложил в кобуру уже заряженный «Смит и Вессон»
и со вздохом сожаления спрятал в чемодан, натянул перчатки, руки
автоматом, привычно проверили форму на складки. В зеркальце
отразилсявил снур бравый и очень юный офицерик, выглядевший немного
моложе своих восемнадцати лет — зелень, одним словом. Не высокий и
не низкий, с нежной кожей лица, подходящей более девице, чем
молодому мужчине, блондин… Внешность настоящего арийца портили
только глаза с радужкой невнятно-светлого, неопределенного цвета:
то ли зеленые, то ли серые, может синие — не понять толком, одним
словом мутные. И все равно настроение это не испортило.