Мы с
мужем наняли дом в деревне под Тихвином и намеревались провести медовый месяц,
наслаждаясь обществом друг друга. Даже с ближайшими соседями не спешили сводить
знакомство, предпочтя веселым вечерам покой и безмятежность. Не тут-то было. Не
прошло и трех недель, как нагрянула, «соскучившись за сыночкой», maman моего
супруга. Судя по количеству багажа, пробыть здесь maman намеревалась куда
дольше нас. Тогда мы с Ильицким поссорились впервые за долгое время, потому как
адрес – на всякий случай – оставила ей именно я. Одно хорошо: комнат в доме
было достаточно, а мирились мы теперь скоро.
Лето
было испорчено? Еще не вполне. Вслед за maman, будто на запятках у нее ехали,
прибыли Орловы. Да-да, всей семьей. Включая Натали, мою дорогую подругу по
Смольному и кузину Ильицкого, ее мужа князя Михаила Александровича, малолетнего
Митеньку, двух нянек, трех горничных и повариху.
В конце
сентября Натали должна была разрешиться от бремени, но сие обстоятельство
ничуть смирило ее пыл. Первым делом моя подруга заявила, что я стала «такой же
букой, как Женечка», и, дабы нас растормошить, ежевечернее приглашала в дом
всех соседей, имевших неосторожность попасться ей на глаза.
Каждый
Божий день в доме стоял шум и гам из-за Митеньки, воспитание которого, увы, Натали
совсем не интересовало. Глядя на это прелестное создание, мы с Женей как-то
единогласно решили, что собственного захотим еще очень-очень нескоро.
А
вечерами, ежели Натали не тащила всех куда-то из дому, у нас собиралась
компания. Был чрезмерно сытный обед, бридж, папиросный дым коромыслом, песни
под гитару и даже танцы иногда, ежели заводили фонограф. К ночи я валилась с
ног от усталости. Но засыпала на плече мужа всегда с улыбкой.
Мы
сердились на Натали, строили, запершись в спальне, планы мести и не понимали
тогда, как были счастливы.
А потом
лето кончилось, и нас принял Петербург с его студеным ветром и квартирой на
Малой Морской, где должна была начаться настоящая, уже не медовая супружеская
жизнь.
* * *
Каждое
утро я вставала теперь чуть свет, чтобы сварить кофе (все не находила времени
нанять кухарку), повязать мужу галстук и успеть поцеловать его до того, как он
уйдет на службу. Женя окончательно поставил крест на военной карьере. Еще в
декабре прошлого года он уволился из армии в звании капитана пехоты и вернулся
в Николаевскую академию, которую так и не окончил в свое время. Зато теперь с
блеском сдал выпускные экзамены экстерном. Я невероятно гордилась им тогда.
Вообще-то мужчины нечасто поражают меня интеллектом, но Женя – совершенно
особенный!