— Ходу, брат! Не жалей лошади! — прокричал я.
Гопломах что-то выкрикнул, но ветер развеял его слова. Ударил коня по бокам, и изнеможенное животное, вложив в свой рывок последние силы, поскакало быстрее. Видя, что наша связка с Рутом в очередной раз взвинтила темп, коней принялись подгонять остальные гладиаторы. Получалось скверно, копыта гнедых утопали в рыхлом вязком снегу.
Мы приблизились к территории римлян вплотную. Я приказал Руту перейти с галопа на спокойный шаг. Линию фортифицированных сооружений я видел впервые, и, надо сказать, картина впечатляла, заставляя проникнуться уважением к врагу. Огромный ров шириной и глубиной навскидку в три средних человеческих роста был укреплен земляным валом, как мне показалось, в высоту не меньше самого рва. Высокая стена, на вид прочная и надежная. На стене через равные расстояния стояли башни дозорных. Память прежнего Спартака подсказывала, что легионеры воздвигли укрепления, перекрывшие перешеек от Ионического до Тирренского морей, за считаные дни. Я поймал себя на мысли, что, увидь я раньше всю эту конструкцию, отчаялся бы не меньше восставших!
— Ума не приложу, почему римская свинья решила высунуть свой нос, Спартак? — так Рут отреагировал на мой приказ обходить римский легион. Для гопломаха, как и для меня, стало откровением, что враг выдвигает свои войска нам навстречу.
Действительно, за такими укреплениями не страшен любой штурм. Стало понятно, почему Красс до последнего момента избегал боя в открытую, а брал восставших измором. Но что изменилось сейчас?
— Сколько дозорных на каждой башне? — спросил я, когда мы отдалились от римского войска.
— Пять на каждую, — заверил гопломах.
Я сосчитал башни из тех, что находились в пределах видимости. Снежная буря сужала римлянам обзор и развязывала нам руки. Две башни, дозорные на которых могли заметить нас, располагались в сорока шагах друг от друга. Я обвел взглядом свою группу и увидел в глазах людей решимость.
— Пара по левую сторону, пара по правую. Остальные остаются со мной, — скомандовал я.
Гладиаторы двинулись в указанных мной направлениях. К сбруе каждого скакуна была привязана связка хвороста, обернутая в ткань, пропитанную смолой. Пожар в лагере и последующий за ним сигнал тревоги наведет сумятицу в римских рядах. К месту пожара стянется охрана лагеря, что откроет нам прямую дорогу к палаткам высших офицерских чинов.