А
вот этот разговор мне начал нравиться куда больше. Что там? Пасхалочка с
указанием на редкий артефакт? Уникальное задание, которое я смогу получить?
—
Давай подробнее, — попросил я.
—
Когда Македонский путешествовал в необъятной Индии, он натолкнулся на один
очень любопытный источник… — старик выдержал паузу. — Так вот там Александр вычитал
одну сцену, произошедшую почти четыре тысячи лет назад. Четыре тысячи лет
назад!
Старик
снова уставился на меня так, будто полагал, что я должен об этом знать.
— И?
— поторопил я.
—
Если позволишь, приведу вольную цитату из этого источника? Думаю, тогда ты все
поймешь сам, — Аристотель кашлянул, чтобы смягчить горло.
Начинать
он не торопился, припоминал текст. Память у этого человека была феноменальной и
очень скоро он заговорил.
—
Раскаленная колонна дыма и пламени, яркая как тысяча солнц, поднялась во всем
своем великолепии. Это был железный удар молнии, гигантский посланец смерти,
превративший в пепел целую расу Вришни и Андхаков… тела были так сожжены, что
стали неузнаваемыми; волосы и ногти выпадали, посуда разбивалась без видимой
причины, и птицы становились белыми… после нескольких часов все продукты стали
ядом… чтобы спастись от этого огня солдаты бросались в потоки, чтобы отмыть
себя и свое вооружение…
Чем
больше говорил Аристотель, тем больше я приходил в изумление от услышанного.
Старик говорил о ядерной бомбе, в этом нет никаких сомнений. Система тотчас
дала подсказку:
Махабхарата, древняя индийская книга.
В тексте упоминается абсолютное
оружие брахмастра.
— Ничего не напоминает?
– глаза старика сузились.
—
Вот эта брахмастра, это ядерное оружие, — предположил я, хотя сам не поверил
своим словам.
—
Об этом ты уверял меня? — строго спросил Аристотель.
Я только
молча кивнул. Задумался, внимательно всмотрелся в разрезанное морщинами лицо
старика и расплылся в улыбке.
—
Екушки-воробушки, дед, а ты говорил, что прокачки у тебя нет, брехал ведь.
— Знаю,
в это трудно поверить, но абсолютное оружие, о котором я говорю… — старик натужно
подбирал слова. — Оно не является оружием в прямом смысле этого слова. Это не
меч или стрела. Его нельзя ощутить, потрогать, но им можно обладать.