В принципе, довольно правдоподобную отмазку можно было слепить
на ходу без особых проблем. Ведь я ученик школы, а Разумовская –
глава родительского комитета. Может, я напросился к ней в
библиотеку для того, чтобы готовиться к экзаменам, и сейчас она
проводила мне мини-экскурсию?
Вот. Даже эта версия, сочинённая экспромтом, могла бы отлично
сойти за истину. Поэтому особых переживаний быть не должно.
Сейчас Елизавета Михайловна разберётся с тем незваным гостем,
что нас потревожил, и мы сможем продолжить уже начатое дело.
Я пересел на то кресло, где был изначально, чтобы видеть дверь в
вестибюль. Расслабился, взял в руки "Божественную комедию" и для
вида открыл её в самом начале. Вперил глаза в знаменитую строчку
"Земную жизнь пройдя до половины, Я очутился в сумрачном лесу…"
Услышал еле различимый отсюда мужской голос, и голос Елизаветы
Михайловны, которая что-то ему отвечала. Повышенных тонов пока что
не было, и это радовало. Должно быть, и правда, произошла роковая
случайность, и сюда забрёл один из членов клана Разумовских.
Вот только настораживало одно. Голос неизвестного, если алкоголь
чересчур не замутнил моё сознание, казался знакомым. Странно, где я
мог его слышать…?
Когда очевидный факт, наконец, был осознан моей захмелевшей
башкой, длинный уже вошёл в зал. Костян шагнул из-за стены, и,
увидев меня, застыл на месте со слегка приоткрытым от шока
ртом.
Сзади него показалась Елизавета Михайловна, продолжая недавно
начатую фразу:
– И поэтому я решила помочь Александру, да провести для него
экскурсию по нашей библиотеке…
Да. Госпожа Разумовская сработала отлично, и воспроизвела
убедительное оправдание. Вот только… единственный человек, который
в это ни за что бы не поверил, сейчас как раз стоял перед ней.
Костян, которому я воздавал по заслугам все последние дни, теперь
стал свидетелем самого главного пункта моего плана-мщения.
– Вы ведь одноклассники, верно…? – Добродушно и наивно
спрашивала Елизавета Михайловна. Она ещё не подозревала, что
произошло.
И, всё-таки, даже после того, что произошло между мной и
длинным, данную ситуацию с большим трудом, но можно было бы
интерпретировать как-то по-другому. Речь могла идти не о сексе с
его матерью, например, а о каком-то другом способе для мести.
Но…
В игру, как обычно, вступили детали. Казалось бы, совершенно
незначительные в других обстоятельствах и другое время. А сейчас
говорящие только об одном, не имеющем других вариантов.