Ответы на все возникшие у меня вопросы могли появиться
только по приезду в Полоцк и к вечеру второго дня нашего марша даны вошли в
городище, которое навскидку казалось крупнее Новгорода, сожженного накануне. Я
еле живой.
Площадью поселение виделось в несколько гектар, что по
меркам того времени отнюдь не малый размер. Для сравнения площадь Ладоги не
превышает восьми гектар, это я запомнил. Так вот в Полоцке по крайней мере не
меньше.
Особо бросается в глаза то, что в отличие от Новгорода,
город взят малой кровью. Как и в прошлые разы даны воспользовались тактикой
неожиданности, приплыв к Полоцку по реке Потока (отмечаю, что речной путь в
Полоцк все таки есть), но наткнувшись на насыпной вал обломились и предложили
полочанам сдачу, перейдя к тактике позиционного боя. Эффект неожиданности здесь
не удался, но последовавший за этим позиционный бой, город не выдержал. В то,
что Полоцк сдан без боя я не верил - на улицах лежат тела горожан, сраженных в
бою, которые не успели убрать, видно не до того было. В Полоцке сидит вторая
треть воинства Рюрика Ютландского, хотя самого Рюрика здесь нет.
Проигравшие полочане удачно задействованы под задачи
захватчиков, в том числе трудятся на их благо, организовав в Полоцке рабский
рынок, на который и привезли нас. Тех же полочан, которые после сдачи Полоцка
отказались принимать новую власти и ее устои, попросту перерезали и свалили в
кучу к тем, кто пал в бою. Я понимал, что у полочан, оставшихся прислуживать
новой власти нет другого выхода, но испытал к этим людям презрение, с которым
ничего не мог поделать.
Однако, учись отдавать, судьба предоставит тебе новый шанс
– воспользуйся им и ты перевернешь землю. Так думал и я, услышав на рабском
рынке Полоцка славянский язык.
На славянском, с небольшим акцентом разговаривали отнюдь не
пленники данов. На славянском разговаривали пришедшие на рынок покупатели.
Впрочем, единственные, кто явился на устраиваемый торг.
- И что у нас тут? – говорит мужичок сиплым голосом.
Конечно, по голосу можно лишь условно определить возраст, но предположу, что
говорившему далеко за тридцать.
Увидеть говорившего не могу, стою в позе лбом в землю, на
коленях, с завязанными руками за спиной. Однако даже на слух понятно, что говор
этого мужичка отличается от говора людей, с которыми мне предоставлялась
возможность общаться ранее. Глянуть бы на него одним глазом – кто таков, откуда
здесь взялся, да не получится, за прошлую попытку приподнять голову я получил
удар увесистой деревяшкой прямо по макушке. Желание подымать голову впредь это
отбивает надолго. На месте удара шишка размером с перепелиное яйцо.