Официально
я присматривала за цветами. Должен же был кто-то их поливать и
говорить с ними, пока хозяйка — моя сестра, старшая и самая умная
из нас всех, — уехала. По каким-то своим делам. Неофициально я
получила возможность полторы недели отдохнуть от долгих поездок в
метро, маминого стремления залезть в мои карманы, папиного
осуждения и каверзных вопросов младшей сестры. Она, кстати, была
самой красивой из нас.
А я
родилась средней — и, кажется, несколько не задалась.
Идти в
кедах по свежему снегу было холодно и мокро. Пальцы страшно
замерзли почти сразу. Слишком легкие джинсы тоже не держали тепло.
Снег запорошил плечи, налип на воротник, набивался в рукава и
карманы — там, где он касался кожи, я чувствовала покусывание
холода, злое и острое. Утренний прогноз соврал: теплая погода —
поздняя осень, а не зима! — и не думала такой оставаться, обещанный
плюс сменился на минус, а ясная ночь — на тяжелые снежные тучи.
Завтра утром я пожалею, что не взяла с собой теплых
вещей.
Хотя,
наверное, никто не умрет, если я стащу у сестры свитер и
шарф.
Возможно,
она даже успеет вернуться до того, как я проснусь, если ее самолет
не задержат — с такой-то погодой.
Темные
запутанные дворы, которыми мне предстояло идти, давно перестали
меня пугать. Я шагнула в первую арку через калитку в кованых
воротах и отряхнулась почти как собака, пытаясь сбросить с себя
налипший снег. Впереди, там, где кончалась арка, на асфальте была
видна четкая граница между темно-серым и белым, и до меня здесь
никто не проходил.
Мир
казался вымершим. Пустым. Почему-то не горели фонари и огни в
домах. Можно было вообразить, что во всем городе ты остался один, а
остальные — исчезли, такой вот сюжет апокалипсиса. Я шла вперед —
мимо детской площадки, окруженной кустами, мимо двухэтажного дома,
который зачем-то вырос здесь, посреди двора, в окружении домов
повыше, мимо торчащих из стен шахт, в которых дремали лифты, мимо
брандмауэра левее, туда, где нужно было нырнуть в еще одну арку — и
оказаться в маленьком, темном, почти квадратном дворике, похожем на
каменный колодец.
И где-то
здесь, именно здесь меня догнало чувство, что кто-то смотрит мне в
спину.
Бывает
такое иногда, что ты в темноте просыпаешься, лежишь и понимаешь,
что нельзя оборачиваться, потому что за спиной что-то такое
притаилось: оно знает, что ты знаешь, что оно здесь, а ты знаешь,
что оно знает, но лучше не показывать виду, не давать ему повода.
Лучше сжаться, закутаться в одеяло поплотнее, подумать о хорошем и
добром и попытаться заснуть. Я в такие моменты всегда находила в
себе силы вспомнить, как в детстве мы светили фонариком под
кровать, чтобы показать — нет там никаких монстров.