Как
мило.
Попытка
вспомнить, кто это сделал, как я вообще сюда попала, оборачивалась
ничем.
Кеды
обнаружились под диваном прямо на паркете, носок к носку, пятка к
пятке, куртка и рюкзак — на кресле рядом, таком же
вычурно-старомодном как диванчик. Все было сложено аккуратно, с
педантизмом почти — точно не я делала. Я бы просто бросила, хорошо,
что не на пол, и кеды бы валялись в соседнем углу.
На низком
столике рядом стоял канделябр с тремя свечами, и вот это, пожалуй,
было страннее всего. Два огонька освещали пространство передо мной,
отражаясь в стеклянных дверцах шкафов и бликуя на лакированном
дереве, и кроме этих огоньков другого освещения в комнате не было.
Даже люстра не свешивалась с потолка.
Третья
свеча погасла. Я все еще чувствовала запах дыма, который, возможно,
и разбудил меня.
То ли
проблемы с электричеством — большие. То ли — с головой у того
интерьерного фрика, в гостях у которого я оказалась. Ну кто будет
жечь свечи в канделябре, которому место явно в музее? Тяжелом,
металлическом, с какими-то цветами и листьями, красота.
То, что
эта штука была тяжелой, я проверила опытным путем — просто взяла
канделябр с собой. Обе пары двустворчатых дверей, ведущих в комнату
— или из нее, кому как нравится, были закрыты. Я не знала, что
пряталось за ними, и торопливо искать в темноте выключатели не
планировала. Я ступала осторожно, боясь произвести лишний шум,
словно на любой слишком громкий звук откуда-нибудь обязательно
появится строгий дворецкий и шикнет на меня, непонятно как
оказавшуюся посреди этой странной почти роскоши. Сил и времени
рассматривать все у меня не было, но я замечала то узор на обоях,
то отблеск хрусталя в шкафу, то фигурку на полке над
камином.
Камин.
Судя по
всему — работающий.
Не то
чтобы жуткая редкость, но ни у кого из моих знакомых не было
исправного камина.
Одна из
дверей оказалась заперта, а вторая вела в маленький, узкий коридор,
который заканчивался дверями. Закрытыми, но неплотно. Из-под этих
дверей пробивался свет.
Я прошла
вперед мимо двух стрельчатых окон с узором из мелких стекол.
Огоньки свечей дробились и бликовали в них. Увидеть, что там,
снаружи, было невозможно, я только чувствовала, как от окон веет
зимним холодом.
Двери
открылись легко, почти бесшумно, и первое, что я увидела, было
высокое зеркало в человеческий рост, стоящее в углу так, что в нем
отражалась почти вся комната, освещенная желтоватым светом: книжные
шкафы, закрытый комод, заваленный сверху бумагами, кусок стены,
письменный стол. За этим столом, положив руки под голову, спал
незнакомый мне человек.