Ага… подожги, дурень пластун, и кишки
твои придется собирать уже врагу. А оно ему вообще не надо. От
двери не стреляли, видно оценив, что к чему. Молодцы ребята,
разглядели гранаты, понимают, чем им светит стрельба в сторону
врага. Вот, только, что ж ему-то делать?
Дунай не злился на самого себя за
проваленную попытку добраться до Любавы, не найденной им там, где
ожидал. Средний вагон оказался для отдыха сменившихся с караула
воинов, а не для пленницы. Хоть и стояла в углу клетка, от пола до
потолка, собранная из толстых прутьев, да была она пустой. И
чистой, с вымытыми, отсюда видно, досками на дне. А если торговцы
не передавали ее шайнам? Если надурил его Гед, знающий про
отсутствие девки? Захотел, думая верно про ожидающую смерть,
отомстить руками пришлых воинов? Обидно, если так. Обвел его
маркитант вокруг пальца, как слепого глупого щенка, ничего не
скажешь.
За дверью зашевелились, гортанно
залопотали что-то. Дунай вслушался в странную речь, хотел выловить
хоть одно знакомое слово, но так и не сумел. Хреново дело, ничего
не скажешь. Надо выбираться, раз уж провалил дело, а вот как?
Соваться к нему шайны явно не собирались, берегли шкуры,
обоснованно опасаясь неведомого и ловкого врага. Значит что? Верно
думаешь пластун, жди теперь неминуемой пакости с их стороны. Знать
бы какой еще.
По полу, глухо стуча, покатился
вытянутый цилиндр. По цвету точно из обожженной глины, не иначе.
Следом, вылетев из-за двери, приземлилось еще два. Что за напасть
на его, Дуная, бедную пластунскую головушку? Ответ пришел тут же,
лениво выбравшись из трещины в боку одного из непонятных предметов.
Из цилиндра, растекаясь по вагону, с легким шипением пополз едкий
дым. Отец Воинов, да что же такое творится-то?!!
Воняло непонятное содержимое гранат,
а в этом Дунай уже и не сомневался, ужасно. Совсем иначе, чем в
подземельях багов, плотнее и гуще, но не радоваться же этому, в
самом деле? Вагон быстро заволакивало серой непроглядной завесой,
мешая видеть что-либо. Из глаз и носа потекло, еще немного и Дуная
точно одолел бы грудной непереносимый кашель.
Случилось как-то ему оказаться в
оружейной мастерской, когда там топили нутряной жир туров, так там
воняло чуть лучше. Монах, руководящий действом, только посмеялся
над незадачливым позеленевшим пластуном. От запаха жидкого белесого
киселя, стыдно сказать, Дунай чуть не сомлел. Разлитый по бочкам
жир отправляли потом на стены, лить на головы нео. Что-то такое же,
наверняка, и в глиняных сосудах. И это «что-то» сейчас и воняло,
подожженное выкуривающими врага шайнами. Дунай, сколько можно
задерживающий дыхание, прижал к лицу смоченную водой ветошь, на
карачках пополз к двери во второй вагон. Лишь бы не задеть чего, не
зашуметь, не закашляться. Этим, караулившим за дверью, будет
достаточно. Расстреляют его только по звуку, видеть-то точно не
смогут, слишком уж густо валил чадящий дым и пока не собирался
рассеиваться.