Дунай отступал, сдвигаясь спиной к
двери в последний вагон, стараясь не пропустить ни одного удара. А
те сыпались на него градом, как будто шайн решил изобразить из себя
сошедший с ума пресс. Удар! Дунай еле успел отбить его,
шандарахнувшего сверху. Удар! Теперь спас ящик, который шайн
зацепил плечом, снизил силу блестящей молнии. Удар! Пучок стрел
жалобно зазвенел, ударяясь об пол, удержать их пластуну не хватило
сил. Но Дунай, пусть и медленно, шаг за шагом, отступал. Скоро за
спиной окажется дверь, а там он обязан оказаться за ней, захлопнув
и отгородившись от мерно работающего мечом воина в пластинчатом
странноватом доспехе.
Мечником пластун всегда был неплохим,
на равных сражаясь со многими дружинными людьми. Но тут его могла
выручить лишь выносливость, сила и скорость. В мастерстве Дунай уж
точно уступал шайну. Да и, если уж честно, скоростью с мощью того
тоже не обделили. Садит и садит по пластуну, как хороший молотобоец
своей кувалдой. Даром что кувалда у него острая, вон, только щепки
в сторону, как ящик зацепит. И кровь, вот как сейчас, когда бритва
с овальной пластинкой гарды походя вспорола рукав пластунской
куртки.
- Да чтоб ты сдох, пес незнаемый! –
Дунай ответил резким ударом, всеж таки отшвырнув шайна чуть назад.
– Понаехали тут, понимаешь! Не резиновая Москва, вас еще
терпеть!
Шайн в ответ только оскалился,
блеснув чуть кривыми, но очень белыми зубами. За весь бой он не
издал ни звука, лишь сопеть начал недавно, видно тоже подустав.
Ничего, ничего, знай наших! Дунай оскалился в ответной ухмылке,
сделав шаг назад. В спину уткнулось что-то твердое и жесткое.
Пластун замер, ожидая выстрела. Шайн оскалился еще больше, не
нападая и беззвучно смеясь губами и блестевшими черными точками
глаз. Кивнул головой, мол, посмотри. Дунай и посмотрел, отступив в
сторону и стараясь не упускать шайна из виду. Да… не было печали,
так черти накачали.
Шайн, входя в вагон, сделал то же,
что и пластун. Дверь оказалась надежно закрытой, а как еще то? Если
в ручке, вбитая и чуть не завязанная узлом, торчит сабля одного из
погибших ранее часовых.
- Думаешь, обхитрил? – Дунай кивнул
на нее шайну.
Тот не ответил, пожав плечами. И
ударил, практически не таясь, сверху. Дунай парировал удар, едва не
упав. Но пропустил момент, когда сапог шайна пнул его по ляжке,
заставив охнуть и чуть не подпрыгнуть на месте. Следующий удар
вражина нанес, завернув меч хитрым финтом, с оттяжкой на себя.
Пластун побелел от боли в отбитой и потерявшей подвижность руке.
Клинок звякнул, упав на пол. Шайн оказался рядом, ударил ногой от
груди, выбивая из пластуна воздух. А потом на затылок Дуная,
взявшись не иначе как из воздуха, обрушился удар молота. Он
грохнулся на пол, неожиданно ставший черным, ударился, не чувствуя,
скулой. Последнее, что мелькнуло в голове пластуна, оказался сапог
с хитрым узором, вытравленном по носку. И голос, тихий и шипящий,
произносящий слова медленно, с натугой. Как будто шайн язык знал,
но пользоваться им не умел: