– В поместье, – властно бросила слово хозяйка, возвращаясь в
кибитку. – В боевом порядке.
И мы пошли еще осторожнее, после нападения начальник охраны шел
около меня с саблей наголо, посматривая в мою сторону и внимательно
следя, куда я смотрю.
– В том переулке нет никого? – спросил он, на что я лишь мотнул
головой. – А там? На крыше?
– Р-р-р, – недовольно ответил я ему, за час дороги он уже успел
порядком меня достать.
– С меня кусок мяса и полкувшина вина, – вдруг заговорщицки
проговорил Махшуд. – Только ты… никому не говори. Ты молодец,
полегли бы мы там, если бы не ты.
– Р-р-р, – соглашаясь, ответил я ему. Мясо и вино мне бы сейчас
не помешали. – Жрать. Сейчас.
И хоть я чуть не отошёл в небытие от этих слов, но я не был
намерен оставлять в неведении никого в том, что есть хотелось так,
что в желудке уже не на шутку все болело.
– Дойдем до поместья и я лично прослежу чтобы тебя накормили, –
проговорил Махшуд, и ускорив шаг направился к кибитке хозяйки.
Время тянулось, арабские постройки нищеты сменились пусть и
арабскими, но все же дворцами, здесь на улицах более не встречались
попрошайки и не было толп людей как в начале пути, от чего мы
ускорились. Наконец наш путь закончился возле огромной пятиметровой
желтой стены, за которой и скрывался замок с круглыми башенками .
Похоже, это место станет моим новым домом. На входе огромные ворота
полыхнули магией в виде искрящихся молний, после чего меня увели в
небольшой глиняный сарай без двери, где цепь от ошейника прикрепили
к стене, а в углу бросили охапку соломы прямо на землю.
– Да, жизнь раба это тебе не курорт, – подумал я, наблюдая
сквозь дверной проем как десятки рабов снуют по двору, носят воду и
дрова, а буквально напротив меня, за стеной раб-кузнец кует то-ли
гвозди, то-ли еще что.
С того момента как я очнулся в этом мире все указывало на то,
что огромная часть населения этого города не принадлежали себе,
рабы с печатью на теле, клейменные как скот. Рабочие и охрана в
отличие от рабского клейма имели на оголенных руках одинаковые
татуировки, и, по всей видимости, принадлежали к какому-то
сообществу.
Здесь есть кланы или рода? Может общины? Сам пока не понял. Но
людей, которые не имели ни клейма, ни татуировки на видном месте
тела, было мало, и что забавно, в отражении лужи было видно, что
даже в рабстве я был уникален. Треугольник посередине лба,
выжженный словно с рождения, и еле заметная серебристая точка
внутри треугольника немного пугали меня. И подобного знака я еще не
видел ни у кого кроме меня самого.