— Нет!
— Я в любом случае не смогу оставить ни тебя, ни свою дочь.
Тебя я люблю, и её уже тоже. У тебя нет выбора, прости, — произнес Игнат без
капли сочувствия.
Любит он меня… да лучше бы не любил. Лучше бы мы вообще не
встретились в этом мире! Но ребенок… я знаю, как он относится к малышам. Знаю,
что хотел детей. И детей он никогда не обижал.
Боже, как странно. Я ношу под сердцем дочь, и не испытываю к
ней любви, а Игнат её уже любит!
Эта мысль чуть с ног меня не сбила. Сколько месяцев я тихо
ненавидела себя за отсутствие чувств к собственному ребенку, и сейчас эта ненависть
достигла точки кипения.
Я ужасна.
Так не должно быть.
Всего этого вообще не должно было случиться!
— Ты знаешь, когда я забеременела? — прошептала я. — В тот
самый день. В последний. Думаешь, я рада ей?
— Слава…
— Я не рада, — всхлипнула я. — Не рада тому, что беременна.
Она есть, — ткнула я себя в живот, и слизнула соленые капли слез с губ, — а я
не могу её любить. Собственную дочь! И, наверное, не полюблю, даже когда она
родится. Все время вспоминать буду, что ты сделал.
— Мы все решим, — глухо бросил Игнат.
Лицо его напряжено, остро и жестко. И полно ненависти также,
как и мое. Только кого он ненавидит? Меня? Себя?
Я ненавижу нас обоих.
— Не решим. Тогда не решили, и сейчас не решим. Ты приехал
шантажировать меня ребенком?
— Я приехал за вами обеими. Как бы ты ко мне ни относилась, я
— отец нашей дочери. И люблю вас обеих. Я все исправлю, — Игнат снова шагнул
мне навстречу.
Я покачала головой, и он остановился.
— Слава, я не оставлю свою дочь. Тебе придется принять меня
в свою жизнь, — повторил Игнат, вызывая во мне волну истеричной паники.
Он меня не оставит.
И дочь. Он её любит, он умеет обращаться с малышами, а я… я
всегда буду помнить обо всем, глядя на нее. И постоянно видеть при этом Игната.
Я не справлюсь. Я уже не справляюсь.
— Не придется. Ты не хочешь оставлять свою дочь? — мертвея
от ужаса спросила я. — Если ты и правда будешь любить её, то… то я отдам тебе
ребенка.
Боже! Неужели я это сказала?
Руки затряслись, я прижала их к губам, и сдавленно
расплакалась.