Может, черт с моими глупостями? Пусть он снова сделает меня
своей, но… вдруг завтра повторится все то же, что было сегодня? Утро станет
безрадостным, Игнат снова решит, что он не для меня, а я не для него?
— Мы посмотрим фильм, — взволнованно, чуть ли не заикаясь,
выдала я.
Заставила себя отстраниться от Игната. Это было физически
больно сделать, и холодно стало. Неуютно под этим дождем, смешанным со снегом.
— Посмотрим, — повторил Игнат, приподнял меня, и вошел в
темный подъезд со мной на руках.
— Отпусти, ты чего?
— Темно. Не хочу, чтобы ты упала. Да и своя ноша не тянет, —
усмехнулся Игнат, и поставил меня на ноги только у лифта.
Дурной какой. И офигенный.
Я старалась не пялиться на Игната, вести себя сдержанно, и
прогоняла из головы пошлые мысли. Но они настойчиво не хотели убираться.
Тот же лифт. Тот же мужчина. Тот же темный, обжигающий
взгляд. Все, как вчера, за исключением того, что я уже знаю вкус его поцелуев.
И губы мои покалывает, когда я смотрю на него.
— Фильм, Игнат. Мы будем смотреть фильм. И никаких «посмотрим»,
— хрипло произнесла я, когда он пропустил меня в свою квартиру.
— Думаю, я сумею тебя уговорить. Стоять. Я сам, — Игнат
придержал меня, запретив двигаться.
Свет он не включил. Я стою спиной к нему, жар снова опаляет
меня изнутри от его опасной близости. И прикосновения — невинные… почти. Его
ладонь на моей, обтянутой кашемировым пальто, спине. Движется неторопливо, к
поясу, за который тянет.
Медленно. И вот, пояс свисает с талии, а я продолжаю стоять,
как заколдованная.
— Я сама, — прошептала я, но руки к застежкам не протянула.
— Нет. Могу ведь я поухаживать за своей девушкой. Раздевать
тебя буду только я, — выдохнул Игнат мне в затылок.
Я едва сдержала стон.
Он не заставил меня повернуться к себе. И не обошел. Просто обнял
со спины, и я, не выдержав, откинула голову на мужское плечо, позволяя Игнату
вести в этом танце. Пальцы его пробежались по моей груди, я не должна бы ничего
чувствовать, на мне слои одежды, но… я чувствую все. Каждое нажатие, каждое
движение.
Он расстегнул пуговицу на моей груди, и спустился ниже, еще
медленнее, чувственнее. Это уже пытка, сердце колотится, стучит в грудной
клетке так, что руки дрожат от набата и манкости этой темноты, пропитанной возбуждением.
Игнат расстегнул пуговицу на талии, и провел ладонью к низу
моего живота.