Но завидовать было некогда, я
работал. На деле ничего сложного, всё равно что на мотоцикле с
электродвижком с Кордона к Эпицентру и обратно смотаться.
Проделывал я такое, бывало, по несколько раз на дню и к концу часа
взопрел, конечно, но не особо. Пот с меня градом, если уж на то
пошло, как с Бореньки, не катил.
— Время! — объявил Савелий Никитич. —
Итоговая выработка: девяносто один мегаджоуль.
Я с шумом перевёл дух, не слишком-то
довольный собой. Рассчитывал на исходе часа поднажать, а на деле
пришлось даже скидывать мощность. Мог бы через силу продолжать
работать, но тогда проблем с резонансом точно бы не избежать.
Инструктор разрешил приступать к
заключительному этапу упражнения, я с сомнением огляделся по
сторонам и покрепче стиснул ручки силовой установки, но сразу
заставил себя успокоиться. Пусть и стану оперировать энергией в
противофазе, копить её не придётся, буду по мере поступления в
электричество пережигать.
Три! Два! Один! Поехали!
Я глянул на одну из ламп, потом
зажмурился и мотнул головой. Жёлтое пятно закрутилось внутри
головы, превратилось в яркий обруч, затем распалось на тринадцать
ослепительных клякс. А следом обжигающим потоком полилась энергия.
С каждым ударом сердца её поток усиливался и набирал мощность,
оставалось лишь перенаправлять его в установку. Та как-то
непривычно сильно гудела и подрагивала, но в остальном обошлось без
странностей. Ручки, разве что, заледенели — чуть пальцы не
примёрзли…
А потом наваждение отпустило, и
Савелий Никитич щёлкнул кнопкой спортивного секундомера.
— Длительность — тридцать две
секунды, — сказал он и сверился со счётчиком прибора. — Выход
резонанса — три тысячи четыреста сорок килоджоулей.
Представитель института внёс эти
данные в экзаменационный лист, после сверился с какой-то
таблицей.
— До десятого разряда не дотянул, но
всё равно неплохо.
Ну вот, говорил же: для меня десятый
разряд за счастье. Не могу сказать, будто совсем уж безучастным
этот вердикт оставил, но и лишний раз по этому поводу
расстраиваться не стал. Плевать! Мои амбиции куда дальше
простираются, чтобы из-за таких пустяков переживать.
— Свободен, — отпустил меня Савелий
Никитич.
Я вернулся к партам, уселся за своё
место и обнаружил, что посреди листа с ответами на теоретическую
часть зачёта красуется громадная клякса. Вертеть головой по
сторонам, пытаясь выявить нагадившего паршивца не посчитал нужным и
на смешочки за спиной тоже не обернулся. Просто взял чистый лист и
начал отвечать заново, а когда разобрался с заданием, по памяти
восстановив уже написанное прежде, набросал ещё один… так скажем,
документ.