Эскадрон Сумского гусарского полка,
где он состоял в должности ротного командира, сутками раньше
побывал в деле у деревни Лубино – в составе арьергардного заслона
генерала Тучкова-первого, отбивавшего натиск корпуса маршала Нея.
Впрочем, «побывал в деле» - это, пожалуй, громко сказано: весь день
«серые гусары» простояли во второй линии, не имея малейшей
возможности отличиться. Николай с прочими офицерами эскадрона
отчаянно завидовал мариупольцам - те ходили в атаку на французскую
пехоту, и хвастали, что вырубили дочиста целый батальон.
Дело, уже получившее название «битва
у Ватутиной горы», закончилось для русских, скорее, неудачей.
Генерал Тучков, возглавивший уже при лунном свете атаку
екатеринославских гренадер, получил штыковую рану и попал в плен.
Тем не менее, потери французов превысили наши почти вдвое – восемь
с половиной тысяч против пяти, - и отряд отступил в полном порядке,
дав первой Западной армии Барклая-де-Толли достаточно времени для
отхода за Днепр. Сумцы же, находясь в резервах, сохранили силы и
людей и лошадей, вследствие чего были отправлены вперёд отряда, в
Царёво-Займище - куда и прибыли наутро следующего дня.
Селение, как и раскинувшийся вокруг
воинский лагерь, кишели людьми, словно лесной муравейник его
крошечными обитателями. Сновали туда-сюда адъютанты, суетились
ординарцы с вестовыми, ежеминутно прибывали и отправлялись курьеры
с пакетами и устными распоряжениями. Новый главнокомандующий третий
час заседал в самой большой избе со своим новым штабом.
Генерал-квартирмейстером всех армий стал Вистицкий-второй, его
помощником — Толь. На должность начальника штаба после недолгих
колебаний определили генерала от кавалерии Бенигсена, а дежурным
генералом, непосредственно распоряжавшимся всем тем хаосом, что
творился во временной штаб-квартире, был назначен генерал от инфантерии Пётр Кайсаров. От
его адъютанта Ростовцев и получил заветный, кремовой бумаги,
конверт - и оставалось только удивляться, как послание не сгинуло
во всеобщей суматохе. Видимо, роль сыграло то, что отец поручика,
отставной драгунский полковник Андрей Ильич Ростовцев
приятельствовал с Кайсаровым, и тот отнёсся к корреспонденции
старого товарища с особым пиететом.
Вскрыв концерт, поручик трижды
прочитал письмо. Задумался на некоторое время - после чего, поручив
денщику спешно готовить лошадей, отправился прямиком в палатку
полкового командира полковника Делянова.