Сама хозяйка
обнаружилась за столом, на котором был уже накрыт ужин.
По-видимому, Красная Кейт успела каким-то образом обмыться тоже,
поскольку выглядела она чище, чем в дороге, и сменила одежду на
свежую. Подняв взгляд на вошедших, она усмехнулась и сделала
указательный жест рукой. Каким-то образом оба раба поняли его
смысл. Магда с поклоном удалилась, прикрыв за собой дверь.
Внутренне сжавшись и едва переставляя натруженные, сбитые ноги,
Джонни подошел и, по новому жесту хозяйки, опустился перед ней на
колени.
Некоторое время
Кейт неспешно разглядывала своего нового раба. Джонни безучастно
смотрел в пол, опустив руки вдоль тела. Все его мускулы были словно
налиты свинцовой усталостью. Несмотря на крайнюю тревогу за
будущее, веки слипались. С каждым мигом, что вынужден был стоять
перед рыжей дочерью работорговца в позе покорности, он все больше
был готов на какие угодно мучения попозже, если бы именно теперь
ему дали лечь хотя бы на струганные доски пола и выспаться.
- Раб будет
жрать?
Джонни
машинально поймал сброшенный ему со стола кусок хлеба. Несмотря на
то, что совсем недавно он умирал от голода, в присутствии хозяйки
кусок не лез ему в горло.
Кейт, напротив,
ела не жадно, но быстро, при том умудряясь поглядывать больше на
раба, чем в тарелку. Джонни послушно мусолил хлеб. Он не поднимал
глаз, но и без того чувствовал на себе взгляд своей хозяйки.
- Рабу нравится
его новый дом?
Поднять взгляд
все же пришлось.
- У тебя хороший
дом, госпожа.
Кейт кивнула - с
тем же странным выражением на лице, но уже удовлетворенно.
- Хорошо, что
тебе нравится. Здесь ты проведешь остаток твоей жизни.
Джонни снова
опустил голову. Хозяйка поднялась, резко отодвигая стул. В два шага
оказавшись рядом, вздернула его на ноги и сделавшимся уже привычным
для раба сильным тычком отправила его в сторону незамеченной им
ранее двери.
- Вали в
спальню, раб. Всю долбанную дорогу сюда ждала, чтобы... посмотреть
на тебя поближе.
Позднее утро застало Джонни под той
же тряпкой, которую бросила на него Магда после того, как
обессиленная новая игрушка хозяйки сумела дотащиться до места и
упасть туда, где было ей указано. Раб Красной Кейт с трудом поднял
веки. На уровне его глаз деловито и целенаправленно куда-то полз по
своим делам большой коричневый муравей. Попытка отодвинуться
встретила глухое сопротивление сделавшегося неповоротливым,
тяжелого тела, стрельнув книзу неожиданно острой болью. Вздрогнув,
Джонни мгновенно вспомнил все, что случилось с ним накануне. Но
вспыхнувшее было чувство глубокого стыда тут же утихло. На смену
ему пришло вялое, отупляющее равнодушие ко всему, что с ним
происходило, и еще должно было произойти. Беглец из Приюта с
третьего раза сдул муравья в щель в деревянных досках пола и,
завернувшись в тряпку, прилег щекой обратно на сбившуюся под ним
тощую подстилку из мешковины.