Вернувшись в лес, я нашел уютное убежище и устроился там, как
раненный зверь, чтобы тихо отлеживаться и выть, беззвучно,
сдерживаясь изо-всех сил, но выть, не понимая, как все случилось, и
что делать дальше. Непривычные, яркие ощущения просто разрывали
душу на части. В какой-то момент вдруг начинало жечь изнутри, и я,
раздевшись до гола бросался в ледяную воду небольшого озерца. То
кидало в такой холод, что даже пламя костра высотой в человеческий
рост не могло согреть. Я разговаривал с какими-то духами, ругался,
кричал, матерился на русском языке. Приходил в себя осознавая, что
стою в обнимку с деревом и пытаюсь ему что-то доказать. И ладно бы
если беспробудно пил, так ведь нет, просто прибывал в какой-то
затянувшейся истерике. Перед глазами мелькали цветные пятна. Краски
осеннего леса, то тускнели, то слепили флуоресцентными, ядовитыми
оттенками. Я тихо сходил с ума. Так я думал, но разум на удивление
был чист и прозрачен и чувство реальности происходящего и не думало
покидать меня. В какой-то момент я уснул. Не знаю сколько спал.
Проснулся, когда в полях уже выпал снег.
Немного придя в себя, я вновь вернулся к тайнику. Выгреб все
ценное, золотые и серебряные монеты, слитки, что я выплавлял из
самородков и золотого песка, несколько древних книг. Оставил часть
трофейного оружия, и пошел в сторону крепости барона. Похоже, что
недавние события прокатившейся войны окончательно вырвали меня с
корнями из этого места. Здесь мне больше делать нечего.
Не чувствуя ни усталости, ни холода, ни голода, я брел по
мертвым землям уже без всяких эмоций оставляя позади разоренные и
сожженные поселки и фермы. Крепость барона я нашел в руинах. Не
могу даже представить, какая чудовищная сила превратила огромный
замок в груду камней. За две недели пути я не встретил ни одного
человека. Только следы пожарищ и развалины. И ведь все это
происходило в тот момент, когда я там, в потерянном городе ликовал,
радуясь обретенным сокровищам. Здесь только множились смерть и
разрушения. Мои глаза уже не могли выдавливать слезы. Я смотрел на
все с холодным цинизмом, как на невосполнимую, но неизбежную
потерю. Я смирился, сдался, и не понимал, того, что должно было
произойти с людьми чтобы они устроили все это.
Несмотря на то, что на мне была легкая, летняя одежда, я
совершенно не чувствовал холода. Мне на него было просто наплевать.
И как только не заболел и не свалился с простудой или воспалением
легких. Просто шел сквозь метели, по большому королевскому тракту
ища хоть какие-то признаки жизни. Но не находил.