Я встряхнул мордой от набежавших мыслей. Раньше я о таком не
думал. Никогда. Мысли о будущем – это удел отца, он постоянно
погружался в них, выпадая из реальности. Но я. Мне никогда не
доводилось мыслить о своей жизни. Я всегда плыл по течению, и
последнее время меня уносит куда-то не в ту сторону. Нужно уже
выныривать и начинать грести к своему берегу, а не полагаться на
изменчивые воды судьбы.
На Крайпрусе меня никогда не посещали подобные идеи. Семья,
клан, друзья – всё это казалось вечным, и смерть кого-то в клане
никогда не отражалась на всех остальных. Даже когда умирал весь
охотничий отряд, наткнувшись на матюса или кого-то ещё более
опасного, клан продолжал существовать, находя новых добытчиков.
Сейчас всё изменилось. То, что когда-то казалось нерушимым,
разрушилось. Клан мёртв, какие-то его члены сейчас в рабстве,
сестра неизвестно где, а убийца до сих пор жив. В первое время я не
мог думать ни о чём, кроме мести, но прошло время. Долгая дорога в
трюме, слабая месть подчинённым Красиала и побег с дальнейшим
пленением стражниками. Сейчас судьба вновь резко свернула, но я уже
остыл. Мне не нужна месть любой ценой. Я больше не брошусь в
самоубийственной атаке на банду людей. Я стану сильнее и найду
способ поквитаться со всеми, даже если для этого придётся вырезать
их поодиночке. В живых осталось двое из тех, кто был на Крайпрусе и
причинял боль моим родным.
С повышением интеллекта и разума мои мысли начали приобретать
более структурированный характер. Если раньше они были похожи на
перепуганную рыбу в заводи, мечущуюся из стороны в сторону, то
теперь рыба начинала потихоньку плавать стройным косяком. Пришло
понимание, что мстить Красиалу ещё рано. Пока что он был объективно
сильнее. Цель была определённо важна, но пока что не достигаема
из-за моей слабости.
Я сам не заметил, как засмотрелся на маячивший вдали
металлический столб. «Что это всё же такое?» – промелькнула мысль в
голове, но тут же исчезла окриком магистра.
— Каштак! Где он? Каштак, за работу.
Из-под шатра показалась забеганная физиономия чародея. Сегодня
он особенно оживился, заставил нас быстро разбить шатёр, а теперь
бегает с какой-то шкатулкой, поглаживая деревянную крышку с
серебряными вставками.
Кивнув, шагнул под полог, готовясь к опустошению маны. Процесс
не вызывал боли или неприятных ощущений, он был странным, и иногда,
когда мана быстро опускалась до нуля, появлялась какая-то отдышка с
бешеным стуком сердца. Стоило мане восстановиться хотя бы до
двадцати пунктов, как всё исчезало без следа.