Внучке и самой хотелось прочесть письмо; она молниеносно выхватила листок из рук старухи и начала, запинаясь:
«Droga Beato, Milości moja! Pozdrowienia z dalekiej śnieżnej Rosji! Jeżеli ktoś Ci powie, że na Syberi po ulicach spacerują niedźwiedzie – nie wierz»[1] – так бодро и беззаботно начиналось некогда адресованное юной особе письмо, написанное много лет назад и теперь обыкновенным образом доставленное по указанному на нем адресу: «Польша, город Леско, аллея Любви, 3. Беате Красицкой». Отправителем этого таинственного послания, более сорока лет проскитавшегося по почтовым отделениям вселенной, был указан некий Дмитрий Борисович Бакчаров, едва памятный хозяйке поместья человек, добровольно пропавший без вести в дни ее молодости, когда она еще звалась Бетти.
Все, что теперь пани Беата могла о нем рассказать, сводилось к двум скудным воспоминаниям: один из многочисленных ухажеров, но, похоже, самый несчастный из них. Кажется, русский учитель или, может быть, мелкий чиновник, где-то в конце восьмидесятых годов минувшего столетия получивший лаконичный отказ легкомысленно-жестокой Бетти и в отчаянии бросившийся с концами в студеную бездну Сибири.
– Какая прелесть! – воскликнула внучка, дочитав письмо. – У тебя есть русский поклонник? Расскажи! Только не молчи! Умоляю тебя, не молчи!
Пани Беата хмуро смотрела перед собой.
– Ах, деточка, что за лихие игры играет со мной насмешливое время, – печально кивая, посетовала старуха. – Довольно ему уже потешаться над моими сединами.
– Неправда! Неправда! – запротестовала Агнежка. – Это письмо написал очень искренний, очень любящий человек.
– Да. Возможно, – согласилась женщина. – Но его давно уже нет. Это письмо мертвеца, написанное из преисподней.
– Разве любящий человек может попасть не в рай? – испуганно спросила внучка.
– О, Матко! – закатила глаза старуха. – Разве ты не знаешь, что все русские будут гореть в аду? Им так холодно при жизни, что после смерти они добровольно отправляются греться в ад.
– Что ты такое говоришь, бабушка? – возмутилась юная католичка.
– Шучу, шучу. И среди русских попадается иной раз порядочный человек. Однако среди них мало кто не хулит имени римского папы. Русские – народ проклятый, и все, что у них есть – и земля, и устройство жизни, – непременно оборачивается против них же самих. Русские хуже немцев, потому что больше всего зла они доставляют не окружающим, а самим себе. И когда приходит время их мести, то они не могут придумать ничего страшнее, чем заставить другой народ жить так, как живут они сами. Для того они и завоевали эту чудовищную страну, имя которой холодком ужаса отзывается в душах всех народов, когда-либо порабощенных русскими царями.