Потом я долго не могла встать на дрожащие от сильного напряжения
ноги, лишь упиралась руками в грязный асфальт и пыталась
отдышаться. От пережитого ужаса, от застарелого страха. Вот сейчас
всё закончится и я вновь не смогу встать на ноги, не смогу
пошевелить ни единой их мышцей, как и было до этого. Даже в
снах.
Я уже почти пять лет, как не бегала. Даже не ходила. С того
самого далёкого дня, когда мы попали в аварию: двое подростков на
мотоцикле не справились с управлением, а отец резко вывернул руль,
пытаясь избежать столкновения. Родители и брат умерли, а я больше
четырех лет провела в инвалидном кресле.
Раздробленный позвоночник. Это был приговор. Всю жизнь провести
в инвалидном кресле, каждый день видя свои ноги, имеющие такой
здоровый вид, и знать, что никогда не сможешь больше ими
воспользоваться.
Я не понимала и не хотела понять все те научные термины, на
которые всегда так щедры были окружающие меня доктора. Я пыталась
сползать с кровати и кресла, передвигаться с помощью рук. У меня
стали сильные руки, но этого оказалось недостаточно. Я даже
когда-то мечтала научиться на них ходить, раз ноги у меня такие
непослушные. Однако мне не позволяли этому учиться. Я могла только
смотреть на других через окно или когда няня-сиделка вывозила меня
на прогулку. Остальные дети бегали, прыгали, приседали – они все
могли передвигаться без кресел и посторонней помощи. На мою долю
оставалась лишь зависть. Чёрная зависть, день за днём перерастающая
в ненависть к остальному здоровому миру. Ну и что, что этот мальчик
перенёс гангрену, и ему пришлось ампутировать руку по локоть? Или
почему жалуется вон та, постоянно кашляющая с кровью девочка, у
которой генная патология искорёжила дыхательные пути? Они ведь
могут сами ходить! Чего им ещё нужно?
Мне говорили молиться Богу и просить Его о помощи. Я просила. Я
обещала, что буду делать всё, что он скажет, лишь бы он дал мне
возможность вновь ходить. Но он ни разу так и не ответил.
Я хорошо училась, любила читать, особенно про приключения
других. Ещё бы! Ведь с помощью этих книг я могла представить себя
безмолвным попутчиком различных путешественников, посещающих
всевозможные страны, живущих жизнью, полной опасностей, невзгод,
дружбы и любви. Это так отличалось от моего мирка, ограниченного
интернатской палатой, переходами и небольшим, огороженным забором
двором с садом. Подобные книги несли мне огромный непознанный,
такой далёкий и вместе с тем близкий, мир.