Повесть о слепом упыре, расплетенной девичьей косе, убитых землях и проклятье илмерского Волоса - страница 10

– Тогда снимешь с нее порчу.

– Я не колдун, я не умею снимать порчу. И… порчи не существует, понимаешь? Глупости это, колдуны придумали, чтобы серебро с дураков тянуть.

– А зачем тогда растрепали ее косу?

– Это может быть другое колдовство. Черное.

– Вот и защитишь ее от черного колдовства, – пожал плечами Хорк.

– Я не колдун, я не могу ее защитить.

– Ты врешь, что не колдун. Откуда ты тогда узнал, что я лизал железо на морозе, а?

Лахт прыснул. Ну как объяснить мальчишке, что не надо быть колдуном, чтобы это угадать?

– Я же пообещал, что никому не расскажу, – обиженно продолжил Хорк. – А слово морского купца тверже камня.

– Ты уже не морской купец, а рейтар Конгрегации. А слово рейтара Конгрегации не стоит выеденного яйца.

– Почему ты так думаешь? – упавшим голосом спросил парень.

– Ты и сам знаешь почему. Просто не хочешь в это поверить.

Лахт повернул нарисованные знаки лицом к себе и боком к Каменному Хорку.

где Каменный Хорк впервые видит убитые земли, а Ледовой Лахт впервые появляется на Волосницыной мызе

3425 год таянья глубоких льдов (381-й теплый год), 30-й день хмурого месяца

Хороший дом был у колдуна. Ну, то есть у амберного мага, раз ему так больше нравится. Снаружи вроде бы и приземистый, прочный, устойчивый – а внутри просторный, двужильный[1]. Не то чтобы Хорк мечтал иметь дом – вовсе не мечтал. Он жил в своем доме только ребенком, с матерью, лет до семи, после чего отец отдал его сначала в школу для ученья детей, а потом на шнаву морского дядьки Воита. Но почему-то хорошие дома (и не очень хорошие) манили его, он мог часами разглядывать освещенные окна, представляя, как, должно быть, хорошо сейчас там, за прочными стенами, у очага, при свете огня… Тепло и тихо – непременно тихо, потому что тихо может быть только в собственном доме.

Амберная лампа под потолком кухни колдуна сразила Хорка наповал. Конечно, ему очень хотелось посмотреть на настоящую ведьму-лаплянку, испытать себя, свою смелость, способность устоять против чар, но амберный маг жену не показал – сам поднялся к ней сказаться, что уезжает. А Хорк очень хотел увидеть, вправду ли у нее рыжие волосы, – ведь всем известно, что рыжие лаплянки зовутся огневласками и умеют превращаться в саблезубых кошек.

Сколько Хорк ни разглядывал детишек амберного мага, так и не нашел ведьминских знаков, родство с лаплянами угадывалось, но в глаза не бросалось. Старший мальчик разве что имел красноватый отлив в русых волосах и темно-зеленые глаза, а девочка и вовсе была светловолосой и голубоглазой, как ее отец.