Жребий на челе… Очелье! На мызе, где
используют нескончаемые свечи и магию, выпрямляющую волосы, где
дверь в капеллу всегда открыта настежь, где перед едой благодарят
Триликую, никто не станет носить очелье с изображением тресветлого
солнца – ревнивая богиня не любит соперников, она ярче и теплее
солнца. А тресветлое солнце – оберег от безвременной смерти, это
помнят не только те, кто поклоняется сущим богам. Никакой коренной
маг не имеет силы тресветлого солнца, дающего жизнь, пугающего
смерть… Впрочем, Лахт считал, что ученый лекарь в таком случае
помогает лучше любого оберега. Однако тот, кто надевал очелье на
фрели, почему-то лекаря решил не звать…
Бессонная ночь, бледная кожа,
тресветлое солнце – вполне можно было сделать предположение о
скорой смерти. Наверняка были и другие признаки, ускользнувшие от
сознания. Никакого ведовства – только наитие.
где Ледовому Лахту показывают
расплетенную косу, а потом угощают вином
3425 год таянья глубоких льдов (381-й
теплый год), 30-й день хмурого месяца
Брата фровы Коиры звали Варожем.
Луговой Варож, сын Яла, сына Эноя – он представился Лахту сам, уже
в большой гостиной комнате, куда после ужина мужчины отправились
выпить вина. Большой гостиная комната была лишь по сравнению со
столовой – ничего общего с гостиной комнатой Солнечного Яра Лахт
тут не нашел. Солнечный Яр любил пиры и охоту, а потому частенько
после охоты пировал. С ватагой из сотни-другой человек и двух-трех
десятков собак. Говорят, однажды, хорошенько набравшись
можжевеловки, володарь въехал в гостиную комнату на жеребце и
заставил его запрыгнуть на стол, но, к сожалению, проехать по столу
через всю гостиную комнату не смог – тот с треском развалился.
Зато в гостиной комнате йерра Тула
было чисто: здесь не блевали и не мочились на пол, не бросали по
сторонам объедков, не били глиняной посуды и не стреляли по
амберным лампам (и вовсе не из-за отсутствия таковых).
Никто из мужчин в доме ни слова не
сказал о болезни фрели Ойи, Лахту пришлось начать самому:
– Я должен посмотреть на расплетенную
косу фрели.
Лицо йерра Тула стало нерешительным и
испуганным – будто он всеми силами старался забыть о столь досадном
происшествии, а Лахт ему напомнил.
– Да, конечно, – кивнул Лахту йерр
Варож, который был явно посмелей своего зятя. – Я, признаться, не
хотел вмешивать в это дело посторонних, но раз уж йерр Хорк, рейтар
Конгрегации, решил позвать колдуна…