– К тебе ходит упырь, – сказал Лахт.
Нет, не для того, чтобы ее напугать, Ойя не из тех, кто впадает в
панику. Наоборот, зная, что за сущность ей угрожает, она станет
меньше бояться и сильней сопротивляться.
– Ого! Ко мне ходит упырь! – натянуто
расхохоталась девчонка.
– А ты думала, это йерр Хорк каждую
ночь тайком пробирается к тебе в спальню?
– Нет, на Хорка я не думала… Он,
наверно, и в брачную ночь ко мне в спальню пойти застесняется.
– Не надейся. Йерр Хорк – морской
купец, он жену с невестой не перепутает. Ты вообще кому-нибудь
говорила, что по ночам кто-то подходит к твоей постели?
Она сникла вдруг и покачала
головой.
– Что, и дедушке Юру не говорила?
– Нет.
– Почему? – спросил Лахт.
Она лишь пожала плечами и снова
воспрянула:
– Ты же спасешь меня от упыря?
– Не знаю.
Она испугалась его ответа.
Вздрогнула. Поежилась.
– Ты нарочно предложила Хорку тебя
расколдовать? Чтобы приехал колдун и прогнал упыря?
– Я не знала, что это упырь. И с
Хорком я просто пошутила, а он помчался за колдуном. Я же не знала,
что он помчится…
Одно только показалось Лахту
странным: сначала появление упыря пугает, живое противится
мертвому, а потом появляется желание умереть, подспудное,
неосознанное. И тогда уже не упырь идет к постели жертвы – жертва
сама идет к упырю. И пока Лахт видел только одно объяснение: фрели
Ойя любит жизнь, напивается, напитывается за день жизнью
(тресветлое солнце в этом тоже помогает), и упырю приходится
начинать все сначала.
Она помолчала, продолжая ежиться, а
потом нашла выход:
– Если ты меня не спасешь, меня тогда
спасет дяденька. Позовет высоких магов – и все.
– Это точно: и все. И станет твой
отец беднее фрели Илмы.
– Во-первых, я выйду замуж за Хорка,
а он богатый. А батюшка с матушкой поселятся у дяденьки. Но лучше
бы меня спас ты или Хорк, так веселее.
– Тогда не ври мне.
– А я тебе и не вру, – хмыкнула она.
– Чего тебе еще рассказать?
– Давай с самого начала. Когда он
пришел в первый раз?
– Да вот когда батюшка с матушкой
вернулись из города. Перед приездом йерра Хорка.
Значит, дело все-таки в косе. Но
вдруг? Вдруг родители привезли с собой какую-нибудь про́клятую
вещь? Нет – все подарки были освящены Триликой, и даже перстенек с
самоцветом обладал полезным свойством никогда не теряться, а
купленным шубам не было сноса, не говоря о чулках и сапожках.
Хорку, кроме шуб, подарили нож узорчатой стали, который не тупится
и не тускнеет, и этого тяжелого выносливого коня вороной масти – из
конюшен Конгрегации.