Особая тиковская ирония драматических сказок близка к взглядам Ф. Шлегеля. Шлегелю важно наличие в комедии «пародии на букву и иронии по поводу духа романтической драмы, и всегда благодаря высшей и самой полной индивидуальности и многостороннему ее изображению, соединяющему все ступени поэзии от чувственного подражания до духовной характеристики».
[104] Эти качества драматургии Шлегель обнаруживает у Шекспира, они же присутствуют и в драматургии Тика. В комедиях Тика есть и «самопародирование, и буффонадность, и утверждение свободы художника, нарушающее общепринятые эстетические каноны».
[105] Тик использует театральные приемы, над которыми он же и смеется.
В «Коте в сапогах» зрителей в театре увлекает зрелищная сторона, но тем самым они показывают свою глупость:
«Сосед (Вигнеру): Одаренный человек этот поэт. Хорошо подражает «Волшебной флейте».
Вигнер: Мне особенно понравились гусары. Постановщики редко решаются выводить на сцену лошадей – а почему, собственно? По мне, уж лучше смотреть на хорошую лошадь, чем на некоторых современных героев».[106]
В. Жирмунский видел в появлении автора на сцене из-за кулис – черту комедии «чистой радости», а Н. Берковский – вызов, основанный на отказе от авторского диктата. В «Коте в сапогах» предстает поэтика разрушения традиционных форм во всем своем многообразии, «разрушаются претензии на непреложность формы, одна пьеса создается внутри другой пьесы, отвергая эту другую. Собрались играть мещанскую драму, а сыграли ее упразднение; изображается маленький домашний хаос, из которого должны выплыть новая пьеса и новый спектакль».[107] Пьеса Тика демонстративная, программная, новая для своего времени, но новая до той поры, пока не воспитается зритель, и тогда она перестанет быть актуальной. Берковский не углубляется в детали, наблюдая конструкцию в целом, и тот хаос, который создает в ее рамках автор. Сказка для детей оказывается сложнее, чем казалась.
«Кот в сапогах» – «сказка для детей в трех действиях с интермедиями, прологом и эпилогом». В самом названии Тик дает своеобразную афишу, которая вроде бы и отвечает на вопрос о содержании и форме пьесы, сама сказка в которой якобы предназначена для детской аудитории. Однако пролог и эпилог – рассказывают о творящемся в партере во время действия, интермедии же вклиниваются в него специально для «усмирения» взбесившейся публики, пришедшей смотреть детскую сказку.