Наконец, он дал знак двум своим
рабыням, и те с нескрываемым волнением потянулись к широким
капюшонам чужестранок. Зал затих. Свет проникал сквозь высокие
стрельчатые окна с голубоватыми стеклами и отражался от белых стен
и колонн с золотой вязью. Но когда мягкая ткань спала на прямые
расправленные плечи незнакомок, а потом и вовсе соскользнула к их
ногам, вокруг будто стало еще светлее. Общий вздох взлетел к
потолку, и ропот, прошедший по рядам советников и мастеров, через
считанные мгновения перерос в громкий гул.
Эрон забыл, как
дышать.
Они и правда были отмечены
богами.
Та, что стояла слева, была в
красном — полосы ткани, перехваченные посредине пышной груди
золотой брошью с янтарем, спускались по животу, оставляя открытыми
нежные бледные изгибы тонкой талии по бокам, а от широкого золотого
пояса, низко сидящего на округлых бедрах, струились до самого пола.
Длинные волосы, ярко-рыжие, словно мех огненной рыси, разметались
по узким белым плечам. На губах играла улыбка. Она купалась в
волнах восхищения, но, поймав его взгляд, слегка склонила голову,
опустила ресницы, и ее щеки вспыхнули румянцем.
О Отец Всемогущий, неужели это
действительно истинная дочь Огня?
Вторая девушка смотрела на
него, нисколько не смущаясь. Она была чуть выше своей сестры и
совсем на нее не похожа. Эрон моргнул. Ему не показалось. Ее
длинные светлые волосы, зачесанные густыми волнами назад, были
серебристо-голубыми, как звезды на ночном небосводе. Казалось, она
преисполнена холодного гнева — подбородок вздернут, губы поджаты, а
взгляд прямой и даже надменный. Скромное простое платье из синей
ткани, перехваченное на узкой талии серебряным поясом, скрывало ее
тело от шеи до пят, лишь тонкие руки остались полностью обнажены.
Так закрыто на всем Акросе одевались только Дочери. Но она не
выглядела как Дочь.
Она выглядела, как застывшее
изваяние самой Матери, вышедшей из пены морской.
Король Элмар поднял руку, и
ропот начал затухать.
— Теперь вы видите, что мой сын
благословлен богами? — Он обвел зал тяжелым взглядом. — Высшие
Родители послали ему свои дары и щедро предоставили
выбор.
— Слава Отцу и Матери, —
торопливо подхватили советники, — слава его высочеству Эрону
Эфрийскому.
Отец смягчился и положил ладонь
на руку Аилэн, сидящей подле него.
— Та, кого наш сын выберет,
навсегда свяжет с ним свою жизнь и войдет в историю нашего
королевства.