— Я ненавижу тебя, — сказала
Эвелин, и он понял, что она сдается.
— Как-нибудь
переживу.
— И буду ненавидеть тебя до
конца своих дней. — Она повернулась, от холодной безжизненности в
ее взгляде не осталось и следа. — Я никогда не стану по-настоящему
твоей. Ты никогда не получишь мой разум и мою душу.
Она смотрела ему в глаза, и ее
слова падали между ними, как слова неожиданной клятвы.
— Я не стану притворяться,
будто мне нравишься ты или мое положение.
«Станешь, — подумал
он, — если я прикажу», — но вслух ничего не сказал.
— Я, Эвелин из рода Эстер, дочь
Хэльварда Третьего, сделаю все, чтобы снова стать
свободной!
— Ты дашь клятву перед богами и
людьми, что всегда будешь принадлежать мне, — решил немного осадить
ее Эрон.
— Я не верю в твоих богов, Эрон
сын Элмара, — без колебаний ответила она. — А твои люди — это не
мои люди. Я могу сказать что угодно, но для меня эти слова не будут
иметь никакой ценности до тех пор, пока я в них не поверю. А я не
верю в то, что меня заставляют произносить и делать силой и
шантажом.
— Что ж, я тебя услышал. — Эрон
поднялся. — Я теряю терпение. Просто скажи, что ты согласна и
сделаешь это.
— Я согласна, и будь ты проклят
всеми богами на свете!
Она снова отвернулась к окну,
обхватив свои напряженные плечи, словно ей стало
холодно.
«Я уже проклят», —
подумал Эрон и крикнул:
— Дэин!
Двери тут же бесшумно
раскрылись, и старший советник возник на пороге.
— Ваше высочество?
— Ты все слышал?
— Да, ваше высочество, госпожа
Эви согласилась стать вашей маэле.
— Церемония свершится утром.
Займись этим.
Даже не попрощавшись и не
взглянув больше на девушку, с которой собирался связать всю свою
жизнь, Эрон покинул гостиную матери.
И несмотря на одержанную победу
он снова чувствовал себя радужной ящерицей, пойманной в ветви
секаты.
Она стоит на деревянном
помосте, укрытая с головы до ног полупрозрачной синей вуалью, а
площадь вокруг кишит людьми, точно муравейник. Горячий воздух
сгущается от резких запахов потных тел, острой пищи, обжаренной на
масле, и нагретых под сотнями шаркающих ног камней. Лучи солнца —
огромного и раскаленного — пробираются сквозь тонкую ткань и
обжигают не привыкшую кожу. Между лопатками стекают капельки пота.
Голоса вокруг плывут в густом мареве, искажаясь, и смысл слов
ускользает от нее.