Тут он посерьёзнел и взглянул на
плётку.
«Чую, зря я ему об этом сейчас
напомнил», — пронеслась в голове мысль, верность которой он тут же
подтвердил.
— Кстати, да, ложись, — он показал
жестом на свои колени.
— Энрико! — мама сразу
забеспокоилась, подходя ближе.
Я безропотно лёг и принял пять ударов
по филейной части, но, поднявшись, спокойно спросил:
— Ну так что, отец? Теперь мне можно
будет тратить деньги?
Он хоть и не бил со всей силы, но моё
поведение выбило его из колеи. Он задумался и, перечитав письмо,
спросил:
— Я соглашусь при одном условии.
— Каком же?! — мои глаза сверкнули от
радости.
— Вот это — шаг к примирению наших
родов, — он покачал передо мной листом желтоватой бумаги, — двести
лет вражды могут закончиться вашей свадьбой с его дочерью. Не будет
больше убийств твоих родных в подворотнях, внезапных отравлений на
пирах, мир придёт в оба великих дома.
— Что ты хочешь? — его тон мне совсем
перестал нравиться.
— Помолвка ваша состоится сейчас,
свадьба через шесть лет, — жёстко сказал он, глядя мне прямо в
глаза, — вот будет твоя плата за доступ к деньгам рода. Ты поможешь
семье, и семья заплатит тебе за это.
— Энрико! Это слишком жестоко! Он
ведь ещё ребёнок! — мама возмущённо бросилась ко мне, закрывая
собой.
Но я уже всё решил. Деньги сейчас мне
были важнее всего.
— Знаешь, я слышал одну притчу, отец,
— я вышел из-за спины женщины и встал напротив него, — которая, как
никакая другая, подходит под этот момент.
— Ну же, удиви меня, — усмехнулся он,
приготовившись слушать.
— Один султан как-то объявил награду
среди своих подданных, заявив, что тот, кто научит осла из его
конюшен говорить, получит десять золотых монет. А если нет,
соискателю отрубят голову.
— И что? Нашёлся кто-то смелый или
глупый, кто вызвался это сделать? — его заинтересовала моя
история.
— Да, один философ забрал деньги,
осла и пообещал вернуть его говорящим ровно через десять лет, — я
сделал паузу.
— И? В чём мораль притчи? — поторопил
он меня, всё ещё не понимая.
— Десять лет — большой срок, — сказал
себе под нос философ за воротами дворца, — за это время может
умереть либо осёл, либо султан.
У родителей сначала отпали челюсти,
затем они истерично захохотали, даже громче, чем в прошлый раз.
Всхлипывая сквозь слёзы, глава рода умоляюще простонал:
— Дьявол меня забери, Витале,
постарайся, пожалуйста, чтобы за шесть лет до твоей свадьбы не умер
хотя бы Франческо!