— Корабль? Ребёнку? В таком
возрасте?
— Ну, его в итоге не стали покупать,
Витале сказал, что сначала нужно нанять команду и снарядить его, на
что у него пока нет денег.
— Ребёнок сам отказался от такой
дорогой игрушки? — недоверчиво произнёс Альбино.
— В том-то и дело, кардинал, что не
отказался. Сказал, что, как только накопит денег на команду и
припасы, обязательно потребует свой подарок.
Оба замолчали, обдумывая свои мысли,
а кардинал наконец определился, как и что говорить папе про этого
необычного ребёнка.
***
— Витале! Витале!
Голос дяди разбудил меня, и я, сонно
разлепив глаза, поднял голову, недоумённо на него посмотрев.
— Рим!
Я тут же проснулся и стал смотреть во
все стороны, разглядывая город. Вот только… особого впечатления он
на меня не производил. Точнее, не так. Город производил впечатление
грозного и величественного когда-то правителя, который состарился и
всё, что может сейчас, — это лежать на кровати и вспоминать былое
величие. Вот и тут всё ветшало, покрывалось пылью и человеческими
отходами. Моё разочарованное лицо заметил кардинал.
— Что думаешь, Витале? — спросил он
меня, а я, размышляя о своем, ответил ровно то, что думал, как раз
про великого завоевателя в старости.
Священнослужитель очень остро на меня
посмотрел, но промолчал, зато стал наблюдать за мной, смотря на мою
реакцию, когда мы проезжали величественные мосты, Колизей и Дворец
Сенаторов.
Довезя кардинала прямо до его дома,
мы сдали его вещи выбежавшим встречать господина слугам, а сами
направились в квартал, который обычно занимал дядя, когда приезжал
сюда. Слава Богу, часть домов не была занята, и хозяин, лично
знакомый почти со всеми представителями старшего поколения моего
семейства, поприветствовал меня в Священном городе, надеясь, что я
тоже буду посещать его теперь почаще.
Расположившись в отдельном доме со
своей кормилицей, я умылся и переоделся, поскольку дядя пообещал
сводить меня поужинать в одно хорошее место. На мой вопрос, а как
же бани, он ответил, что они давным-давно разрушены и
восстанавливать их никто не собирается, чем ещё больше погрузил
меня в печаль. Город, на который у меня было столько надежд,
стремительно терял своё очарование, уступая родному дому —
Венеции.
Правда, местная еда была неплохой,
если бы не вонючий соус, запах которого преследовал меня теперь
постоянно, куда бы я ни пошёл. Так что день закончился в полном
унынии, и даже предложение дяди завтра посетить остальные
достопримечательности, не вызвало особого восторга, но я всё же
согласился, поскольку нужно же будет о чём-то рассказывать маме.
Такие далёкие путешествия совершали в основном мужчины в нашей
семье, так что она особо просила меня при расставании получше
узнать город, чтобы потом о своих ощущениях рассказать ей.