Ситуацию подогревали не только слухи
об осаде, крестоносцы то приближались к Иерусалиму, то отходили,
преследуемые малыми отрядами конных лучников, так что до самой
весны продолжались эти карусели, нервировавшие людей, но в то же
время позволявшие мне покупать то, что обычно мне бы никто не
продал. Да что там говорить, узнав, что я покупаю священные
христианские реликвии, а также неоднократно посещал самого Салах
ад-Дина, ко мне однажды обратился слуга эмира, местного мэра
Иерусалима, встретившись с которым, я был поражён его предложением.
Мы сначала традиционно поговорили о пустяках, затем он огорошил
меня, предложив продать кусочек Священного древа, а именно того,
что хранилось в храме рядом с Гробом Господним.
На мой резонный вопрос:
— А если заметят?
Он признался, что, конечно, такая
возможность есть, но сейчас, в преддверии осады, как раз есть шанс,
что на это никто не обратит внимания, поскольку город закрыт,
посторонних в нём крайне мало, а вот поправить своё финансовое
состояние он был очень даже не против.
— Цена? — я сделал вид, что
задумался.
— Пятьсот динариев за одну фалангу
мизинца, — озвучил он, явно не зная, сколько попросить за такой
сувенир.
— Уважаемый, это, конечно,
Животворящий крест, но не часть Иисуса, — возмутился я.
— Но эта реликвия уникальна! — вполне
резонно заметил он.
— Никто не спорит с этим, —
согласился я, — но, во-первых, это не единственная часть, есть еще
один большой кусок в Константинополе, и за такую цену мне проще
будет договориться там, а во-вторых, я покупаю совсем уж маленькие
части. Что такое одна фаланга? Пустяк, из нее даже крестика не
вырезать толком.
Он задумался и снизил цену, я тоже, а
затем целый час мы ожесточённо торговались за каждый грамм золота,
наконец придя к соглашению. Причём я не показывал этого, но был
доволен сделкой, поэтому, чтобы укрепить дружбу с эмиром, после
личного отрезания условленной части дерева ночью в Храме, послал
ему дорогие подарки в виде пары коней и кольчуги, обошедшихся мне в
весьма приличную сумму. Но с подобными людьми стоило дружить, это я
знал точно.
Удивлённый и довольный подарками, он
стал часто приглашать меня отобедать с ним, что я, конечно же, и
делал, при каждом посещении преподнося дорогие подарки, закрепляя
нашу «дружбу». А это позволяло мне некие вольности, поскольку
стража города, постоянно видя меня в его доме, стала лояльнее
относиться к моим перемещениям. Встречая в его доме разных людей, я
очень быстро превратился в узких кругах местной знати в маленькую
знаменитость. Только для уважаемых людей я переводил документы на
те языки, которыми владел. Писал на латыни, если арабским купцам
нужно было вести дела с церковью, причём делал это абсолютно
бесплатно и только для действительно уважаемых людей. Статус
которых предварительно обязательно уточнял у своего знакомого
эмира.