— И запомни, первым
пострадает Григорий Петрович, если только откроешь рот. А ведь ты не хочешь,
чтобы ему было плохо? — заметила княгиня.
— Нет, —
пролепетала Машенька. — Я буду молчать.
— Тогда мы
сделаем все, чтобы вызволить тебя отсюда.
— А мой отец и
брат?
— Ничего не
обещаю, но постараюсь, — уклончиво сказала княгиня.
— Благодарю вас.
— Мне пора.
Надеюсь, ты будешь благоразумной. Ибо от этого зависит не только твоя жизнь.
Помни об этом, — добавила Екатерина Семеновна и направилась к двери.
— Я поняла, —
кивнула девушка, с отчаянием смотря на княгиню, единственного человека, который
в настоящее время мог помочь ей и ее родным.
Адмиралтейская набережная, особняк княгини Д.,
1790 год, Май, 10, вечер
Почти оттолкнув
дворецкого, Чемесов, взъерошенный и бледный, влетел в парадную и, не спрашивая
разрешения, устремился к гостиной.
— Милостивый
государь! — окликнул его дворецкий, бегом последовав за широким шагом молодого
человека, который уже достиг порога гостиной. — Надобно доложить!
— Пошел прочь!
— огрызнулся Григорий и, рванув дверь, влетел в теплую уютную комнату. Княгиня
Д. возлежала на диванчике, который стоял рядом с затопленным камином, зябко
кутаясь в светлую шерстяную шаль. У ее ног на полу лежали две борзые.
Едва Чемесов
появился на пороге гостиной и прямо в грязных сапогах прошествовал по светлому
ковру, направляясь к княгине, та, округлив глаза от неожиданности, воскликнула:
— Григорий
Петрович, вы так поздно? Я же велела вам быть завтра поутру.
— Сударыня! Я
не мог ждать! — выпалил Григорий, останавливаясь в трех шагах от княгини, и,
вперив в нее лихорадочный взор, выдохнул. — Озеровых арестовали! Я только узнал
об этом!
— Знаю.
— Знаете? —
опешил Чемесов. — Но их арестовали еще два дня назад! Именно оттого, я не мог
найти Марию Кирилловну во дворце! Но отчего вы не известили меня?
— Я посчитала,
что эта новость слишком возбудит вас, — кисло ответила княгиня, плотнее кутаясь
в шаль и переводя взгляд с Чемесова на пылающие дрова в камине. — Что теперь и
вышло.
— Но вы уже
что-то предприняли?
— Я? —
удивилась княгиня и перевела взор на молодого человека.
— Ну да.
Надобно что-то делать, чтобы вызволить Машу и ее родных из тюрьмы, как мы и намеревались,
ежели все пойдет не так.
Несколько раз
моргнув и взирая на Григория, который был бледен, словно плотно, а его глаза
горели мрачным светом, княгиня холодновато вымолвила: