Предисловие
Прежде всего хочу сказать, что, не являясь химиком, я представляю, как получается вещество, упомянутое в повести. Возможно, я слишком смело и вольно обращалась с некоторыми научными терминами и медицинскими фактами. Однако упор я делала не на науку, а на характеры людей. Поэтому приношу извинения сведущим людям и прошу читать эту повесть как мою фантазию, как выдумку, а не как научный трактат. Представьте, что в действительности подобное вещество можно было создать самому, что достать или произвести его было не очень сложно и что оно действовало так, как я упомянула. Всего знать невозможно. И я не претендую.
Чужая душа не потёмки, а совершенно другой мир.
(афоризм)
Я родилась более шестидесяти лет назад в трущобах Лондона у рыбного рынка. Возможно именно из-за того, что первые десять лет своей жизни я прожила в тесноте и вони рабочих кварталов, куда полиция заглядывала только чтобы собрать дань с проституток и мелких жуликов, я всю остальную жизнь стремилась выбрать места, если выбор был, подальше от городов и поближе к поместьям, расположенным среди лесов и полей.
Я очень рано научилась перевязывать раны, слышать дыхание и мерить температуру, поскольку врачи и медицинские инструменты вместе с ними, были нечаянными гостями в нашем убогом жилище. Тогда как подвижность и неуёмная жажда знаний четверых моих братьев разорили бы и более богатого эсквайра. Самым бесшабашным был старший, Том. Ему было всё равно, с какого дерева падать, в какой луже тонуть и какие порошки поджигать. Как старшему ему больше всех влетало от отца, когда он бывал относительно трезв. Мать же, вечно занятая стиркой и штопкой, пытаясь этим заработать на пропитание семье, вообще редко когда отвлекалась на нас. Второй брат, Джон, был полной противоположностью старшему. У него никогда не было идей, планов и своего мнения. Но он охотно принимал участие в проделках своего брата. Теперь, когда дни мои подходят к концу, мне уже нечего стыдиться моих братьев, умерших на каторге почти в одно время. Их жизнь была коротка, не чета моей. Отсутствие в злосчастный момент ума третьего брата, Джереми, который заранее просчитывал каверзы и возможность наказания за них, а так же непомерное самомнение старшего брата, считавшего оскорблением каждый раз прислушиваться к здравому смыслу своего младшего брата, привели его и Джона в суд, а потом и в могилу в возрасте двадцати трёх и двадцати одного года. Что же до Джереми, то он стал первоклассным аферистом. И, благодаря своему изощрённому уму, попадался весьма редко и отделывался весьма легко. Лет двадцать пять назад до меня дошли слухи, что он умудрился затесаться в высший свет и каким-то образом доказал одинокому баронету, что он его племянник. А поскольку баронет был одинок и богат, то по смерти своё состояние и титул он передал Джереми. Не бог весть что по меркам высшего света, но с тех пор Джереми стал вести приличествующий титулу образ жизни, ибо баронет, оправдывая надежды, не заставил долго ждать своей смерти.