–Хейзозер Краснощёк, – успел торопливо вставить Хейзозер
Краснощёк.
– Так ты, Кикосец, по твоим словам, – продолжил доктор Зенниспар
Мао-Ивен, – сначала исполняешь чужие песни, а потом “сочиняешь” из
наиболее понравившихся публике свои? Но хоть я и доктор, однако
далеко не всегда понимаю, о чём ты говоришь. Позволь уточнить, есть
ещё и не истинно народный язык?
– Да, – отрезал Кикосец с непроницаемой миной. С такой же злобой
слуга готовит обед господину, давшему ему накануне пару обидных
подзатыльников за здорово живёшь. И при этом помышляет, а не
покрошить ли в закипающий суп синекожего древолаза в качестве
приправы? – Это тот, на котором ты ведешь высокопарные беседы с
себе подобными, кабинетная задница, в кои-то веки высунувшая нос за
дверь и тут же сдохшая. Язык учёных и знати – язык меньшинства, а
значит не народный! И песни мои – это мои песни и ничьи больше.
Держи шляпу, полную яиц, бесталанная докторская морда!
– Так ведь это я, бесталанная докторская морда, семь лет обучал
гармоникам и обертонам твою бесталанную студенческую морду. А какие
студенты у бездарных лекторов? Только одни бездари.
– Тут ты прав. В основном так и есть, и я подтверждаю это
правило потому, что я исключение. Я превзошёл своих учителей, в том
числе и остолопов вроде тебя, умеющих лишь законопатить мозги
бестолковой теорией и историей музыки и стихосложения, а на
практике не способных создать ничего путного.
– А тут прав ты, теория мне куда ближе практики. Однако
интересно, коль я остолоп, по чьему же указу меня почтили степенью
доктора? – невинно осведомился Мао-Ивен.
–Известно по чьему, по кородентскому. Только это ничего не
значит. Может, он и сам не способен отличить бубен от скрипки.
– Кто “он”? – вкрадчиво уточнил доктор.
– Ну… – протянул Кикосец, поняв, что сболтнул лишку. – Пёс!
Короденский пёс. Такой анекдот широко известен в стенах нашей
академии. Вас, досточтимый доктор, называли короденским протеже –
протеже короденского пса, то есть пёсьим протеже. Ха-ха-ха!
–Впервые слышу сей анекдот.
– Ну конечно, кто вообще станет общаться с пёсьим протеже?
– Ты вот общаешься.
– А от тебя и после смерти никуда не деться. Доктором-то ты
стал, но по должности выше лектора подняться не смог.
– Смог. Я отказался от должности завкафедрой. Слишком много
обязанностей бы отвлекало от того, что мне действительно интересно.
Я нашёл своё призвание. Докторская степень и должность лектора, по
моему мнению, и есть золотая середина в моей карьере. И уважения
достаточно, и времени для теории и истории.