— Выбирай выражения! Ты говоришь о моей матери!
Мужчины переглядываются. Обмениваются вопросительными взглядами.
— Анют, мы тебя услышали. — примирительно произносит Николай Петрович.
Мужчина поднимает руки, будто признаёт поражение, и шагает к столу.
— Присаживайся. Сейчас будем пробовать твою картошечку, пока я пол слюной не закапал. — продолжает болтать полковник, обходя кухонный стол и выдвинутый стул.
— Услышали. — отчаянно киваю, вновь сжимая кулак. — Услышали, но не поняли. Я поеду. Пусть будет мать. Пусть будет хоть всё семейство Зверевых. Я поеду. На самом деле поеду. Если это поможет ускорить весь этот процесс и на этом настаиваете вы, Николай Петрович, то я обязательно поеду. Очень хочется, если ни определённости, то хотя бы своих честно заработанных денег и телефон. И вся ответственность будет на вас двоих. Так и знайте, если мне опять перепадёт, то виноват будет не тот, кто нанесёт удары, а именно вы.
Мужчины снова переглядываются, а я не сдерживаюсь и закатываю глаза. Должно быть, это что-то из области фантастики — семейных уз и зова крови. Мне кажется, они общаются этими взглядами. Ментально как-то.
— Но картошку вы попробуете, — командным тоном произношу я, кивая в сторону Макса, — А Макс пока посуду помоет.
…поразительно, но двое полицейских меня послушались и уже через десять минут мы на машине Николай Петровича выезжали на трассу, ведущую в город.
— Прости, Ань, мы не подумали об одежде. — кося на мою толстовку, Макс рвано выдыхает, глядя на пятна крови.
Это сейчас такие мелочи. Что мне сейчас до пришедшего в негодность спортивного костюма, если вся моя жизнь пришла в негодность?
— Николай Петрович, — не хочу завязывать разговор с Максимом, переключаюсь на его отца, — Ну, как картошка?
— А не обидишься?
Пожимаю плечами. Я, вообще-то, старалась, но обижаться, скорее всего, не стану. Под конец готовки я её чуть не спалила.
— Я ещё попробую. — уверенно отзываюсь я, вызвав смех своего собеседника.
— Целеустремлённая, значит?
— Скорее уж упорная.
Вновь оказываюсь наедине со своими мыслями. Я знала, что без этого раунда, моя игра не будет окончена никогда, но, признаться, я не уверена, что готова к нему сейчас.
Не верю, что мать так быстро одумалась. Не верю, что она вообще на это способна. Я ужасный человек. Просто отвратительный. Не верить самому близкому и дорогому человеку, который только может быть — дно дна.