Хоть за какой-нибудь.
Никогда не записываю свои стихи. И никому их не читаю, только
вам.
Я оглянулся – проверить, не отстал ли мой новый слуга – и
мысленно обругал себя за скудоумие. Куда там – отстал! При его-то
росте и журавлиных ногах? Напротив, Широно приходилось сдерживать
шаг, чтобы не обогнать своего господина. Он, кстати, очень ловко
держался у меня за спиной: привык за годы службы у господина
Абэ.
– Болван!
Это я не слуге. Это я Мэмору. Обжора, чтоб он подавился, встал
как вкопанный, когда я повернул голову к Широно. Ну, я на него и
налетел; в смысле, на Мэмору. Мой подопечный, понимаете ли, вздумал
купить полдюжины шариков
онигири[5]…
– Тупая башка!
Мэмору сыпал извинениями, кланялся – и не прекращал отчаянный
торг, проклиная жадность торговца и несусветную цену за дрянной
товар. Я схватил его за шиворот и поволок дальше.
Миновав квартальные ворота, мы принялись кружить по мешанине
улочек и закоулков, кривых и грязных. Здесь торговли съестным не
было и Мэмору заметно приуныл. Я уж стал опасаться, что он забыл
дорогу – с перерожденцами такое случается – но нет, он встрепенулся
и припустил вперед с такой резвостью, что я едва за ним
поспевал.
Вот Широно, наверное, было в самый раз.
– Мисо, мисо[6]... – бормотал Мэмору
себе под нос. – Чую, пахнет!..
– Подайте, добрый господин!
Нищие обретаются на базарах или рядом с лавками – там подают
лучше. Ну, еще возле храмов. Этой глупой женщине – разлохмаченному
кому пестрого тряпья – вздумалось промышлять в здешней глухомани,
где половина жителей вряд ли богаче ее. На что и рассчитывала? На
то, что сюда забредет богатенький и добросердечный самурай? И ведь
забрел же!
– Явите милосердие!
Отлепившись от забора, цветастое недоразумение сунулось мне под
ноги, протягивая деревянную миску для подаяний. На ее беду, я
пытался не отстать от Мэмору и двигался едва ли не бегом. Нищенка
промахнулась, подкатившись прямо под длиннющие ноги Широно.
Невиданное дело: просить подаяния у каонай!
Слуга отшатнулся, боясь наступить на дуру, и споткнулся на
камнях. Деревянная подставка-перекладина на правой сандалии громко
хрустнула и сломалась. Широно покачнулся – и долгий-предолгий миг я
был уверен, что он сейчас упадет. Даже мысленно продолжил
начавшееся движение, воочию представив: вот Широно заваливается
набок, влетает плечом в забор, некрашеный и занозистый даже на вид;
от удара с него слетает служебная маска карпа, безобразная серая
личина каонай выставляется на всеобщее обозрение...