[3]. Можете добавить
моркови…
Как же хочется есть!
– …имбиря, маринованного в сливовом
уксусе, и вареного корня лотоса. Набиваете рисом мешочки,
посвящаете их божественной лисе Инари…
– Мне записывать рецепт,
господин?
Гулкий бас Широно раскатом грома
встряхивает кабинет. Вышибает чужие кулачки из ушей, заставляет
тело содрогнуться. В низу живота откликается эхо, растворяет в себе
чувство голода. Да что я, в самом деле?
– Какой еще рецепт? Ничего не
записывай, здесь не поварская. Мэмору с Малого спуска, или Котонэ,
если угодно – хватит нести околесицу! Все, что требуется, я
услышал. Все, что необходимо, записал мой слуга. Сейчас мы
отправимся в твое жилище для дальнейшего дознания. Ты меня
понял?
– Поняла я, как не понять, – разносчик
втягивает голову в плечи. – Чего тут понимать? Вы только не
деритесь, я вас боюсь. У вас третьего колобка нет, а? Хоть крошку
бы…
Ну да, Мэмору, ты все еще считаешь
себя женщиной. К такому долго привыкаешь.
2
Цветы дня
расцветают
– Мне тебя до праздника Обон[4]
ждать?!
– Уже иду!
– Шевелись!
– Бегу, спешу! Вот только пирожок куплю...
Мы останавливались в который раз. Мэмору не мог пропустить ни
одного уличного торговца. Прикончив пирожок, он, яростно торгуясь,
купил брусок твердого «хлопкового» тофу, какой добавляют в тушеные
овощи, и стал пожирать его прямо на ходу. Чавкал, давился, с
жадностью глотал – и при этом умудрялся бурчать: кисловат, мол, и
кусок мелковат, и где этот прохвост видел такие цены?!
Смотреть на чавкающего перерожденца было неприятно. Я
старательно глазел по сторонам, пропуская мимо ушей ворчливое
бормотание Мэмору. Земля па̀рила под солнцем, не до конца просохнув
после недавнего дождя. Влажный и теплый воздух был напоен ароматом
глициний. Их соцветия клочьями вечерних сумерек свешивались через
невысокие ограды. На смену глициниям, чье время уходило, спешили
пушистые шары расцветающих гортензий: белые, розовые,
небесно-голубые.
Само сложилось:
Сумерки гаснут,
Цветы дня расцветают.
Весна и лето.
И что вы думаете? Зловредная память, хихикая старушечьим
голоском перерожденки, немедля подсунула мне стихи Басё.
Посвященные – ну да, разумеется! – глициниям и гортензиям. Вот уж
воистину: «Без слов – цветок»! Молчи, Торюмон Рэйден, не лезь к
великим со своими поэтическими потугами! Глядишь, за цветок
сойдешь.